Светлана Гамаюнова - СКАЗКИ ПТИЦЫ ГАМАЮН

Вы думали- я такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

А я усмехнуться посмею,

Глаза от губ отведя,

Я душу мужскую не грею,

я просто краду ея.

Глядя на неё, я понимала, почему перед ней не может устоять ни один мужчина.

– Нравятся тебе мои волосы, Лотта?

– Да, очень красивые.

– Они не просто красивые, ведь это правда, что рассказывают о «русалочьих волосах». Если захочу, они поплывут сами, оплетут тело купальщика и вызовут они в человеке необъяснимое пресильное любовное томление, такую страсть, что, когда увидит меня, ничего уже не помнит.

Она знала мужчин и, конечно, любила поговорить о них.

– Никто лучше меня не знает мужчин, Лотта. Слушай и учись. Лотта, ты девочка глупая ещё и неопытная. Я не могу тебя не просветить.

То, что меня это ещё не так уж и интересовало, она не могла понять. Но послушать подругу было интересно.

– Лотта, через мои руки прошло очень много мужчин. Разных. Они меня все любили, я зачарую- и меня невозможно не любить. У меня чудесные ножки, а не хвост, как у морских русалок. А грудь!Посмотри только на мою грудь, она мечта любого из них. Как сказал мне один мужчинка, она не меньше четверного номера, но я не ношу эти штуки, в которые её помещают дамы из города, и она до сих пор не опала. Я не старею, я умру только вместе с озером. Правда, один мужчинка рассказывал (ох уж эти аристократы), что такая грудь – это мечта простых мужланов, у которых баба должна рожать каждый год и кормить детёнышей, а у них, аристократов, всегда ценилась грудь, которую можно взять в ладошку.

Она зевнула.

– Ох, может, это и так, но как этот «знаток» любил целовать именно мою грудь, не передать словами. По-моему, он и повелся на меня прежде всего из-за груди, когда я вынырнула и села на пень. Увидев её, он уже был готов идти за мной хоть в ад. Лотта, девочка, жаль, что у тебя ещё нет большой груди, но надеюсь, что будет, тебе тогда будет легче привлекать мужчин.

Я очередной раз вздохнула.

– Сильва, ну зачем сдались такие груди, если всё остальное у меня страшнее не придумаешь?

– Лотта, ну что ты говоришь, ты просто красавица, только маленькая еще.

– Где ты нашла красавицу? Хотя у меня нет зеркала, но я вижу свои большие ноги, волосатые руки, нетонкую талию, серую кожу, а когда смотрю в озеро, вижу такую страхолюдину, от которой любой парень убежит. А волосы тонкие, блеклые, лохматые, непослушные, непонятного цвета, вроде как рыжеватые. Да я и совсем на девочку не похожа – просто невысокий страшненький паренек.

– Ах,Лотта, не знаю, что ты видишь, наверное, у меня другое зрение. Поверь мне, ты красавица, а за год, что тут живешь, стала еще краше.

– Ладно, Сильва, заканчивай эти разговоры, расскажи про себя что-нибудь ещё, я так люблю слушать твои сказки.

– Какие сказки, настоящая быль, – обиделась Сильва. – Поверь, просто преинтересные истории рассказывали мне мужчины. Многие мужчины, очень многие. Они приходили в мою жизнь ненадолго, но мне нравилось не только заниматься с ними любовью, но и слушать их истории. Хотя ты знаешь, не люблю простолюдинов, их истории скучны и однообразны, они не изощрены в любви, приходится их учить. А чему можно научить за сорок дней неотесанного лесоруба? Как ты понимаешь, немногому. Он привык к одной позе сверху, которой достаточно, чтобы сделать ребёнка, но он никогда не думал, что жене нужно доставить удовольствие. Другое дело принц.Ах, какой был принц, – она вздохнула.

Про эту встречу она любила рассказывать особенно. У её чудесного озера однажды остановился парень. Он напоил коня и устроился на ночлег. Потом пошел искупаться, так как был весь в дорожной пыли.

– Когда я его увидела,- говорила Сильва,- я поняла, что, если не околдую его, моя жизнь будет прожита зря. Он был удивительно хорош – высокий, черноволосый, просто не могу описать словами его грудь, плоский живот с рельефной мускулатурой, аппетитные ягодицы, сильные руки. А лицо! До сих пор не могу забыть. Ресницы, как у девушки, губы, созданные для поцелуев, глаза, как мое озеро во время заката. Я пустила к нему мои волосы, и они оплели его. Его глаза наполнились томлением. Я приплыла и запела так, как не пела никогда. Он не мог не пропасть, просто не мог. Первую неделю мы только и делали, что занимались любовью. Он был неутомим в ласках, и он умел ласкать. До сих пор помню его поцелуи за ушком, потом ниже по ключице, а как он целовал мою красивую грудь! Как горели мои губы, когда он касался их, как дрожали мои ноги, как слабели руки, когда он дотрагивался до меня. Если я кого-то и любила, так только его. Со второй недели мы начали иногда разговаривать. Он рассказал мне, что земля за лесом очень большая. Что на земле есть не только леса и озера-есть моря, которые в миллионы раз больше моего озера, места, где вообще ничего не растёт, он назвал их пустынями. Ты представляешь, какой это страх- ничего не растет, кроме колючек, и нет ни одного большого озера. Там живут совсем другие звери. А ещё есть леса, в которых вообще практически нельзя пройти, он назвал их джунглями, там водятся страшные хищные ягуары и обезьяны, которые чем-то похожи на людей, но они не нечисть, а животные. А в реках водятся огромные крокодилы с зубастыми пастями, способные перекусить человека пополам. Он много чего повидал. Его путь лежит по разным странам, и ездит он по ним уже несколько лет-ищет то, чего не хватает его душе. Понимаешь, нет какой-то части его души, и без нее он не будет счастлив. Мои мужчины не могут жалеть о прошлом, но он, вернее, его душа, не нашедшая своей части, грустила. Ты знаешь, я отпустила его.

Мне было страшно интересно, моя душа очень хотела узнать, кто я такая, откуда, и еще она просто хотела увидеть мир за пределами нашего леса. Удивлённая, я спросила:

– Разве ты можешь отпускать своих мужчин?

– Конечно. Раз в десять лет я могу отпустить одного человека, и он не будет помнить обо мне. Может, останется только сладкое воспоминание о моих ласках, не более. Ты ведь знаешь, что они не могут жить в озере больше сорока дней, потом душа покидает их тело, и они погибают окончательно. Но большинство из них что жили, что не жили- одинаково. Что их жизнь, для чего? Мне их не жалко.А принца мне было жаль. Я, наверное, все-таки любила его. Как он целовался, какой ласковый был! И мне было жаль его душу. Он ушёл от меня через тридцать дней. Если бы он пробыл еще хоть день, я бы не смогла его отпустить. Потом почти год я никого не зазывала в озеро. Наверное, это была любовь, кто её знает, какая она на самом деле.

– А кого ты ещё отпустила?

– Да были изредка отдельные экземпляры. Помню одного паренька. Он попал ко мне как-то странно, сказал потом, что ему показалось, что это кто-то знакомый его зовет, и пошел в озеро. Он очень любил свою жену, как я поняла потом, когда отпустила. Мы весело кувыркались с ним, он был сильный и красивый, неистощим на ласки и приколы, и у меня в озере он не мог ее вспомнить. Но где-то в глубине его глаз я видела ее образ, они любили друг друга очень сильно, и душа его не могла забыть её даже под моими чарами. Она ждала его, я чувствовала это. Однажды она пришла к озеру, села и стала петь так же, как я пою, когда хочу заманить мужчину. Её любовь была сильнее моих чар, он очнулся. Жить ему у меня осталось совсем немного, и мне стало жаль их. Я отпустила его.