Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

— В конце концов, у наших народов немало общего. Пойми, князь, души у всех одинаковые, а вокруг одушевленных существ миры и вертятся. Только человек, — я имею в виду любое одушевленное существо, ты, конечно, понял, — может стать источником силы в мире, только человек способен породить новый мир, разрушая либо изменяя старый, и только человек достоин стать равным Творцу Творцов.

— Ты считаешь возможным для человека стать Творцом, Кайлит? Иначе, о каком равенстве вообще может идти речь. А ведь, насколько я понимаю, тот, кого ты называешь Творцом Творцов, куда выше и этой ступени! — Мирон удивился, удивился до крайности. Конечно, Кайлит владела магическими навыками и знаниями куда лучше любого мага из числа людей, да и ее нынешний облик являлся лишь плодом мистического преображения, но она никогда не раскрывала секретов мастерства. Ведь это правило — Молчать, не позволять прикасаться к сокровенным знаниям рукам невежественных людей.

— Знаю, что возможно. А тебе, Князь, стоило бы уже отказаться от нелепых догматов — они у тебя едва ли не поперек лица вытеснены. Пойми, это не так величественно и недоступно, как кажется поначалу: божественность — всего лишь способность разумно творить и организовывать собственное творение. И еще, самое важное, — ответственность. Но уж последним-то ты, точно, не обделен — прошлое всегда дает о себе знать, правда, Мирон?… Уж поверь, о творении и прошлом я знаю все… ну, или почти все, — В глазах королевы на секунду отразилась какая-то совершенно дикая древность, времена, когда не существовал еще ни этот материк, ни сам Природный мир, — Самое страшное, Князь, когда созидательную по сути силу используют для разрушения, а разрушительную мощь пытаются применить для создания нового, — Продолжила после секундной паузы Леди волн.

— И что же выходит в этом случае?

— Хаос… Нет, пожалуй, хаос имеет некую конструктивную основу, только запутан чрезвычайно. А это… право слово, куда хуже смерти. Творение расползается по швам, а на его месте образуется дыра, затягивающая все живое. Гораздо хуже Тьмы, хотя чем-то и ее напоминает, хуже, чем смерть или исход. Это чистая пустота, то, что уже было, когда не было ничего. Извини, более точного определения я не подберу — это можно только представить.

Мирон нервно потряс головой. Они с королевой, определенно, находились на совершенно разных уровнях понимания окружающего мира. Он не имел степени посвящения и, строго говоря, магом тоже не являлся. Да и не считал себя способным стать магом, чародеем или волшебником. А уж о способности что-то творить и помыслить не мог. Все, чего он хотел сейчас, — уйти… нет, сбежать на восток, в неведомые земли, где, по рассказам редких странников, жили древние народы и росли лесные города.

— Князь Афранташ… Мирон! В который раз повторяю: ваш отказ от магии безрезультатен. Она течет в вашей крови, равно как и кровь морского народа. Мы не можем истребить собственной крови: она хранит память о самых давних и всеми забытых связях. В твоей же крови столько разных связей, что даже мне сложно предположить, до каких пределов простираются твои способности. А ведь необходимо учесть еще путь и наследие души, что куда более важно! Пожалуй, если человек и может стать равным Творцу Творцов, а я знаю, что может, только ты и мог бы достичь этого. Когда-нибудь… Считай это пророчеством, князь.

— Кайлит, пойми, я — непосвященный. Я не имею представлений о ритуале…

— Ритуал необходим магам и иногда волшебникам!

— Но я не ощущаю в себе внутренней силы и принципов ее концентрации, о чем твердят чародеи!

Кайлит усмехнулась.

— И не чародей ты, все это привычно и скучно. Ограниченность — ее плоды, несмотря на горечь, абсолютно бесполезны, поверь. Новых знаний они не несут, а способность воспринимать нечто, выходящее за рамки обычного, убивают с гарантией! Маги, чародеи, волшебники, волхвы, прорицатели — столь низкие ступеньки посвящения занимают люди испокон веков, считая их достаточными и исчерпывающими. Разве что маги иногда поднимаются выше, да и то — если идут по особому пути, выстроенному с использованием памяти души. Ты же способен на большее, князь…

— Да, и почему ты называешь меня князем, Леди волн? И это странное имя — Афранташ, будто я его когда-то уже слышал, но давно, бесконечно давно… Никак не вспомнить, — Еще раз глаза Мирона сверкнули серым пламенем, когда он стремительно повернулся лицом к говорящей с ним королеве морских змей. Ее кожа ярко лоснилась на солнце, кожистый гребень на спине тихо покачивался в такт дуновениям ветра, а лук с ледяными стрелами покоился на обычном месте — за спиной. Подернутое ледяной дымкой, почти неразличимое лицо, будто бы скрытое за пеленой… Единственное, чего никогда не позволяла ему Кайлит — это различить черты лица и увидеть свой истинный облик.

— Потому что моему взгляду доступно пока что больше, нежели твоему. Ты — не провидец, князь, но способен на многое, очень многое. И путешествие, которое начнется для тебя сейчас… Хотя… Скоро ты поймешь, что началось она гораздо раньше… Оно продлится очень долгое время и многое принесет. За дни путешествия ты, возможно, не раз готов будешь проклясть меня за эти слова, но запомни их: при смешении Света и Мрака, под покровом Тьмы, близко к Огню и вдали от Небытия, подчиняя силу Пустоты, принимая дары Хаоса и любой иной, живой силы, рождаются самые чудесные из Творцов, но в таком смешении так просто стать тем, что ты ненавидишь. И если будешь ненавидеть — непременно станешь. Однако и это может оказаться полезным, если суметь вовремя остановиться…

— И… Что это значит?!

— Все. Со временем — разберешься. Прощай, князь. Ты — интересный собеседник, но мне, к сожалению, пора уходить.

— Стой! Скажи, куда мне идти? Кайлит!

Королева змей не ответила на вопрос. Как всегда, сказала лишь то, что считала важным. Мягкое и гибкое тело легко проскользило по песку, столь быстро, что Леди волн погрузилась в пену волн раньше, чем новоявленный князь успел сдвинуться с места.

— Вода всегда умела хранить свои секреты в глубине, — Мирон мрачно улыбнулся нахлынувшей на берег волне и, закинув на плечо мешок с нехитрыми пожитками, двинулся на восток. Он знал, что где-то за его плечами, в небольшой бухте к западу от Маскара только что выбросило на берег женщину средних лет. Морской народ напитал ее тело силой, так что при пробуждении она должна была почувствовать себя свежей и бодрой, несмотря на перенесенное невольно путешествие среди волн и валов.

Юноша не знал, что ждет его на востоке, зато точно понимал, что оставляет позади себя. Маскар стал его прошлым, также как и рушащийся на глазах Иезекиль. Только вот теперь он уже не мог сказать с уверенностью, что Леди волн принесла в империю хаос: всего лишь уничтожила несколько высокомерных городов, считающих себя великими. Но, по сути, что значит разрушение "священных оплотов", если будущее мира живет в городах «вольных»? Которые, как она выразилась?… "Не столь ограничены". Да, именно так, не столь ограничены во взглядах и мыслях!