Евгений Шепельский - Имею топор - готов путешествовать!
Я молча указал на него пальцем. На груди гнома, прицепленная к пуговице крикливо раскрашенной рубашки, болталась помятая бумажка с такими словами:
"Помятка Фтику: зпри миня в шканф на плюч, когда мьи глза седут к перина осице. Иначе уйду буянить. Спасибо Олнк".
Отцепив бумажку, Олник созерцал ее несколько мгновений, беззвучно читая по слогам. Потом озадаченно дернул себя за оттопыренное ухо.
- Вот так-так! Это же мой почерк. Эркешш... Выходит, я вчера просто... Погоди! - Он пришел в волнение. - А было... Я не пытался просунуть в форточку собственный зад?
Тысяча лет позора! Я боялся оглядываться на девушку.
- Не было! Вот этого не было - точно. А ты не помнишь, куда я дел свой топор?
- А-а-апчхии! Нет, это не от лаванды. А, твой топор? Не помню. - Гном деловито оглянулся через плечо, заметив, наконец, девушку. - Ишь, какая шмара. Нету, все! Мы разорились и уже не торгуем! Фатик, скажи ей, никаких корсетов и губной помады!
Лицо девушки напряглось, рука вновь метнулась к плечу. Великая Торба! Дело принимало дурной оборот. То есть оно и раньше было не очень светлым, но после опрометчивой реплики гнома мы стремительно скатились в такое место, где восходит только черное солнце. На всякий случай я загородил товарища своим телом.
- Мой напарник, Олник Гагабурк-второй**, сын Джока Репоголового из Зеренги. Олник, познакомься, это новая владелица нашей конторы и вообще второго этажа, даже того чулана, где Элидор держит раскладные койки. Скажи "привет", дубина! - Я отчаянно жестикулировал за своей спиной, одновременно доверительно глядя на девушку. - Манера поведения моего приятеля слегка шокирует, леди, но поверьте, в душе он добрый малый и сейчас за все изви...
Я прервался, ибо за моей спиной родился новый громоподобный чих. Потом Олник звучно поскреб в затылке и изрек:
- Да ведь это аллергия! Мой нос учуял эльфку!
Эльфку? Эльфийку? Аллергия? О боги, как я мог про это забыть!
* Расхожее гномье ругательство, дословный перевод которого заставит покраснеть самого бранчливого матроса. Человеческий аналог... Гм. Пускай будет "Черт побери!"
**Близнец носил то же имя, только с приставкой "первый", поскольку явился на свет раньше. Да, у гномов туго по части фантазии.
3.
Я вдруг ощутил настоятельную потребность слинять куда-нибудь подальше, ибо перворожденная посмотрела на меня таким пронзительным взглядом, что... Обвинение и детская обида, вот что сквозило в ее глазищах.
Я бы сказал, что от волнения у меня пересохло во рту, если бы там не было сухо еще с ночи.
Олник, друг мой, когда-нибудь я тебя утоплю!
Эльфийка! Так вот, значит, откуда у девушки такое... м-м-м... деликатное телосложение.
Минутку, я кое-что проясню насчет эльфов, чтобы вы яснее представили себе ситуацию в целом.
Так вот, среди них выделяют четыре, э-э, группы. Оседлые культурные, не совсем культурные кочевые (эти разъезжают на фургонах, играют на музыкальных инструментах, поют, немного гадают и воруют лошадей), загадочные черные ("но-дризты", обиходное - "чернушки", "черномазые"), и наши, местные, "чащобные эльфы", что населяют юго-западные отроги Галидорских гор. Последние известны в Хараште как "бич божий", "паскудники" и еще под десятком нелестных прозвищ. Лет двести назад их привел в горы какой-то духовный лидер, расселил в анархические коммуны, после чего благополучно скончался, кажется, от укуса горного клеща. Лишенные пастыря, эльфы удивительно быстро одичали, всего за полстолетия утратив весь шик, красоту и загадочность, присущие Дивному народу. Возможно, виной тому были анархические убеждения, или неупорядоченность быта в сырых пещерах, поразившая почти всех эльфов радикулитом. Короче говоря, лютни сменили барабаны, шитые золотом одежды - шкуры горных баранов, луки тонкой работы - грубые копья, а хитроумные чары превратились в плохо действующие ругательства. Певучий язык оскудел, характер безнадежно испортился; доминирующими чертами в нем стали надменность, агрессия и ксенофобия, в том числе и к своим благополучным собратьям. Вульгарные дикари - вот кем стали чащобники. И вот уже вторую сотню лет, как они обеспечивали крестьянам в долине Харашты полный комплект неприятностей, доходя иной раз в своих набегах до стен нашего города. Пища, рабы, предметы обихода, алкоголь - этим скрюченным мерзавцам годилось все, что можно отобрать и унести. Синдики Харашты не раз пытались выбить их из горных ущелий, но куда там! Хитроумные ловушки, узкие тропы и привычное отсутствие взаимодействия (на человеческом языке это называется: "Пусть они идут первыми, а мы прикроем с тыла!") между армиями синдиков делали чащобных эльфов неуязвимыми.
В конце концов, хараштийские картографы начали обозначать ареал обитания чащобников кровавыми пятнами с подписью "Эльфы! Опасно!", а синдики, по слухам, согласились выплачивать эльфам дань, что, впрочем, не уберегало земли Харашты от набегов. Вот так и вышло, что чащобные эльфы бросили тень на весь эльфийский род, по крайней мере, в хараштийских пределах, а крестьяне могли устроить самосуд любому эльфу, попавшему им в руки. Кочующие эльфы проезжали долину Харашты на скоростях, устраиваясь лагерем вдали от деревенек, оседлые - эльфийских королевств в нашем мире всего два, Витриум (я там не был) у границ несчастной Империи Фаленор, и Скориум (был, едва унес ноги) в глубинах Южного Континента - случались в городе, хм, мельком.
Нет, если у оседлого или кочующего эльфа есть деньги, с ним будут иметь дело, хотя остроухому придется держать ухо востро и, разумеется, не забредать на любой из базаров Харашты. Там, если излагать события предельно сжато, может случится следующее: крестьяне-узнавание-отрезанная-голова-мы-не-плохие-люди-но-поймите-нас-тоже-сынок-пни-эту-башку-и-позови-маму-будем-праздновать.
Истины ради: и кочевые, и оседлые эльфы (к примеру, те, что населяют границы несчастной Империи Фаленор), не особенно стремятся в Харашту, считая ее тлетворным и пакостным местом, общемировой клоакой и рассадником венерических заболеваний. "Помойка у моря" и "Отрыжка злых богов" - это самые приличные выражения, которыми они ее величают. Приезжих, точнее, приплывших из Витриума эльфов я встречал в Хараште не больше десятка раз за пять лет, и все это были мужчины (их можно отличить от женщин по особо надменному выражению лица) - торговцы эльфийскими диковинами, прибывшие морем. Тут надо бы отвлечься и сказать, что после узурпации Фаленорского Престола герцогом Тавро Вортигеном эльфам стало трудновато проводить свои корабли вдоль имперского побережья, а кочующие, те, что не успели вовремя унести ноги и копыта из Фаленора, стали жертвами этнических чисток и давно сгнили в братских могилах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});