Алексей Игнатушин - Железная скорлупа

Во взгляде леди Хелии появилось недоумение. Инконню мысленно выдохнул, только теперь ощутив, что сгорбил спину и втянул голову в плечи. Немедля выпрямился: Агравейн снисходительной усмешкой встретил его презрительный взгляд.

Фрейлина пока ничего не поняла. Неловко замялась, ладонь рассеянно опустила на холку кобылы, пропустила через изящные пальчики жесткие пряди.

— Сэр Агравейн, — начала Хелия смущенно, — освобождение Сноудона будет полным опасности, непреодолимых трудностей. Я буду рада любой помощи, встреченной в пути, — закончила она, глядя с намеком.

Агравейн кивнул, устремил взгляд за влажные стволы.

— Леди Хелия, я буду молить Господа ниспослать успех в вашем предприятии, пусть Его око ни на миг вас не оставит. С Божьей помощью, уверен, ваша миссия завершится успешно, — сказал он холодно.

Фрейлина застыла с открытым ртом. Инконню мельком позлорадствовал, но паскудное чувство подавил. Агравейн церемонно поклонился, кинул прощальный взгляд, безразличный, пустой, на Хелию, и пришпорил коня.

Гарет и рыцарь подали коней в сторону, «зеленый» рыцарь вклинился в проем, его оруженосец окатил троицу презрительным взглядом.

Леди Хелия опомнилась, брови сдвинула к переносице, ее лицо отвердело. Повернулась в седле, в спину Агравейна полетела холодная реплика:

— Недаром мудрецы говорят, что в золотой чаше может оказаться уксус.

Она вложила в слова язвительность и насмешку, отточенные при дворе. Рыцарь в зеленом вздрогнул, будто получил укол в хребет, резко обернулся. При виде его злобного взгляда Инконню невольно схватился за меч.

— Леди, — сказал Агравейн ледяным тоном, — цитирующий мудрецов не всегда мудр. Помните, никто не бросится помогать вам за так. А я и подавно не стану рисковать шкурой в безнадежном деле, даже если подарите благосклонность. Лучше поучаствовать в паре турниров, взять выкуп за доспехи. Просто и доступно.

Фрейлина вздрогнула, Инконню разглядел в гиацинтовых глазах бездну унижения и бессилие.

Кровь вспенилась, картина желто-багряного леса потемнела, будто залитая дегтем. Следовало игнорировать нахала, поправшего суть рыцарства, но молодая, горячая кровь яростно бурлила от жажды подвига, красивого действия перед дамой. Он стал рыцарем, чтобы защищать слабых, несправедливо обиженных…

Слова вырвались с рыком, напугавшим лошадей:

— Постойте, сэр Агравейн!

Леди Хелия посмотрела на златовласого юношу досадливо, горя желанием оказаться подальше отсюда. Агравейн, нехотя натянув поводья, обернулся, бровь насмешливо изломил.

— Я угадаю: юнец предъявляет обвинение в оскорблении дамы и вызывает на поединок?

Инконню сказал сдавленно:

— Вы проницательны, сэр Агравейн. Тогда не медлите, возьмем копья, места для разбега на тропе маловато, но хватит, чтоб сбросить наглеца в грязь!

— Горячая речь, — сказал «зеленый» рыцарь спокойно. — Предназначенная в первую очередь для женщины, ведь так, юнец? Что ж, по леди и попутчик, — хмыкнул он.

Агравейн начал поворачиваться, пришпоривая коня, но Инконню бросил с ненавистью:

— Остановитесь и бейтесь, иначе я зарублю вас со спины, как презренного мародера!

— Воля ваша, — сказал рыцарь со змеиным пришептыванием. — Подай копье! — приказал оруженосцу строго.

— Гарет, — сказал Инконню, ведя дуэль взглядов.

Оруженосец буркнул, мягко зашелестел сапогами по листве. Вьючная лошадь обрадованно фыркнула, лишаясь груза.

Фрейлина поглядела на рыцаря с неодобрением, сказала хмуро:

— Сэр Инконню, до драк ли ныне? Путь нам предстоит долгий…

Запнулась, не договорив, но рыцарь понял, что она не верит в победу юноши и не представляет, как будет следовать одна.

— Леди Хелия, — сказал Инконню холодно, пряча горечь, — задержимся ненадолго. Быть может, вы свою честь не цените, но я, рыцарь, обязан покарать хулителя!

Фрейлина оторопела, затем сердито пришпорила лошадку, уходя с тропы. Инконню видел краем глаза ее сердитое лицо, сердце царапнуло. Угрюмо опущенные уголки губ скрыл шлемом.

Тропа позволила выкроить для разбега тридцать шагов — немного для хорошего удара, но и убивать друг друга рыцари не собирались. Инконню отсалютовал противнику, даже через шлем увидел снисходительную усмешку. Тело хлестнула злобная дрожь, он утопил шпоры в молочных боках, и конь, оскорбленно заржав, метнулся вперед.

Лес затрясся, деревья высокими прыжками пытались пропороть свинцовые бурдюки туч. Всадник в зеленом супервесте скакал кузнечиком, жало его копья глядело хищно. Во рту юноши пересохло, он крепче стиснул бесноватое древко, усилием направляя острие в центр герба на щите.

Сшибка получилась мгновенной: слабый толчок, отдача в правой руке. Тело Инконню потеряло вес, в животе разлился приятный холодок, будто воспарил к небесам. По ушам стегнул противный треск, о лицевую пластину шлема застучали крупные щепки, переносицу ожгло болью.

Рыцарь зажмурился, поспешно открыл глаза, с широкой улыбкой видя, как наглец отлетает с конем назад, а за ним мчит белоснежный конь с пустым седлом.

Удивление вместе с дыханием выбил жестокий удар в спину. Инконню кулем свалился под дерево.

Встревоженные ударом, слетели с веток вороны, огласили лес противным карканьем, что множилось блеклым эхом. Леди Хелия с досадливо сжатыми губами посмотрела, как поерзал в седле Агравейн, горделиво приосанился и отбросил обломок копья. Его оруженосец заливисто воздавал патрону хвалу.

Гарет поглядел на беспамятного господина злорадно, вразвалочку к нему подошел, без всякого пиетета потряс, как соломенную куклу.

Агравейн снял шлем, посмотрел на фрейлину плотоядно, девушку передернуло от сальной улыбки.

— Остались без защитника, леди, — сказал он глумливо. — Его доспехи и конь принадлежат мне.

Хелия посмотрела с бессильной яростью, гиацинтовые глаза подернулись влагой. Девушка высоко подняла подбородок, удерживая горячую запруду в глазах, заодно демонстрируя изящные линии шеи. Агравейн причмокнул восхищенно.

Инконню резко дернулся. Гарет помог ему прислониться к мокрому стволу, не сдержавшись, прыснул в кулак: к шлему прилипло два красных листика, будто щеки от стыда горели. Инконню сорвал шлем, шумно, со всхлипом вдохнул. Щит оттягивал руку, кое-как стряхнул, затем протер потное лицо. На пальцах остались красные следы: обломок щепки царапнул переносицу глубоко.

Мягко простучали копыта, и Агравейн бросил с высоты седла злорадно:

— Очнулся, юнец. Снимай доспехи, я найду им более достойного хозяина.