Гарри Тёртлдав - Крисп Видесский

— В Присту, да? — Глаза Мавра весело искрились. — Тогда он всерьез. — В одинокое поселение на северном берегу Видесского моря ссылали самых неисправимых преступников империи. По доброй воле туда не попадал почти никто.

— Да хоть в шутку, — отрезал Крисп. — Мне нужно золото, чтобы раздать народу. В ночь коронации мы слишком поторопились с захватом власти. Теперь у меня есть шанс оправдаться. Если я и сейчас не дам людям денег, меня сочтут скрягой, и неприятностей тогда не оберешься.

— Вообще-то ты прав, — согласился Мавр, — но почему это должно быть непременно твое золото? Это, конечно, предпочтительнее, но ведь в твоих руках и монетный двор, и казна. Кому интересно, чье лицо красуется на монете, если монета золотая?

— А в этом что-то есть, — подумав, сказал Крисп. — И мастер будет доволен. Танилида была бы рада тебя слышать; ты все-таки в нее пошел.

— Сочту это похвалой, — заметил Мавр.

— Надеюсь. Это и есть похвала. — Матерью Мавра Крисп искренне восхищался. Танилида была не только богатейшей землевладелицей в окрестностях восточного городка Опсикион, но также чародейкой и провидицей. Она предсказала неожиданный взлет Криспа, помогла ему деньгами и советом, побратала его с Мавром, и в те полгода, что провел Крисп в Опсикионе, прежде чем вернуться в город Видесс, являлась его любовницей, хотя и была на десять лет старше. О последнем Мавр не знал. Крисп все еще судил обо всех прочих женщинах по Танилиде — даже о Даре, хотя та и не знала об этом.

Барсим осторожно постучал в распахнутую дверь.

— Ваше величество, почтенный господин, ваше присутствие требуется на очередной репетиции венчальной процессии.

В церемониальных делах вестиарий имел право приказывать самому Автократору.

— Сейчас мы придем, Барсим, — пообещал Крисп. Вестиарий отступил на пару шагов, но не ушел. Крисп повернулся к Мавру: Думаю, что перед свадьбой я объявлю тебя севастом.

— Что? Меня?! — Мавру было около двадцати пяти — на пару лет меньше, чем самому Криспу, — и чувства свои он выражал более бурно. Вот и сейчас он не сдержал восторженного восклицания: Когда тебе это в голову пришло?

— Я об этом подумывал с того дня, как поймал корону головой. Ты мой главный помощник, значит, тебе положен соответствующий титул. А венчание — подходящий повод объявить об этом.

Мавр поклонился.

— Когда-нибудь, — посоветовал он, — скажи своему лицу, о чем думаешь, а то оно до сих пор не знает.

— Иди, повой, — шутливо огрызнулся Крисп. — Должность севаста тебя еще и обогатит, даже больше, чем твое будущее наследство. А еще — ты становишься моим преемником, если я не оставлю сына.

Эти слова вновь напомнили ему, что он так и не знает, чьего ребенка носит Дара. Он подозревал — и боялся, — что будет решать эту загадку до самых родов. А может, и много лет после них.

— Я вижу, корона не дает тебе слушать, — заметил Мавр. Крисп покраснел, сообразив, что прослушал слова побратима. — Я говорю, — повторил Мавр с таким видом, будто оказывал великое снисхождение недостойному слуге, — что умереть, не оставив наследника, ты можешь, только проиграв гражданскую войну, а тогда я сам стану короче на голову и корону надеть не смогу.

Крисп решил, что Мавр в своей легкомысленной манере высказал весьма печальную истину.

— Если ты отказываешься от этой чести, я назначу Яковизия, — сказал он.

Оба расхохотались.

— Тогда я согласен, хотя бы ради того, чтобы уберечь тебя от такой напасти, — ответил Мавр. — С его даром наступать на больные мозоли ты проиграешь любую гражданскую войну — от тебя разбегутся все сторонники. — И, словно испугавшись, что Крисп примет его всерьез, добавил:

— Он тоже будет на свадьбе?

— Конечно, — отозвался Крисп. — Ты думаешь, я позволю ему перемыть мои кости за такую обиду? Я от него натерпелся, еще когда был конюшим. Как и ты, готов поспорить.

— Кто, я? — Мавр неубедительно изобразил святую невинность.

Прежде чем Крисп успел ответить, в дверях опять появился Барсим.

— Ваше величество, репетиция начинается, — сообщил он с непоколебимой вежливостью. — Ваше присутствие — и ваше, почтенный господин, — он повернулся к Мавру, — было бы крайне желательно.

— Идем, — покорно ответил Крисп, и они с Мавром двинулись за вестиарием по коридору.

Барсим бегал вдоль шеренги взад и вперед, квохча, точно курица в попытках пересчитать цыплят. Бесчисленные морщины были особенно хорошо видны на его безбородых щеках.

— Прошу вас, превосходные господа, почтенные господа, ваше величество, не забудьте, о чем мы говорили на репетициях, — умолял он.

— Если бы солдат так гоняли, как нас, Видесс правил бы всем миром, лед его возьми. — Яковизий закатил глаза и подергал себя за седеющую бородку. — Пошли, начнем, наконец, этот балаган.

Барсим сделал глубокий вдох и продолжил, точно его и не перебивали:

— Достойно поразить народ града Видесса можно лишь величием и безукоризненным порядком.

— Народ города Видесса не удивится, даже если Фос спустится с солнца, ведя Скотоса на цветной ленточке, — заметил Мавр, — так на что мы надеемся?

— Не обращайте внимания на моих товарищей, почитаемый господин. — Крисп понял, что перенервничавший Барсим сейчас сорвется. Мы в ваших надежных руках.

Вестиарий фыркнул, но все же чуть расслабился. Затем он во мгновение ока преобразился из квочки в старого сержанта.

— Наа-чинаем! — возгласил он. — Вперед на площадь Паламы!

От императорских палат они двинулись на восток, мимо рощ, лужаек, садов, мимо Тронной палаты, мимо Зала девятнадцати лож, мимо других зданий дворца.

Крисп знал, что Дара со своей свитой идут другой дорогой. Если все пойдет, как на репетиции, оба кортежа встретятся на площади Паламы. Барсим был уверен, что так и случится. Криспу казалось, что уверенность эта базируется исключительно на чародействе, хотя, сколько ему было известно, колдунов никто не нанимал.

Чудом ли, или же еще как-то еще, но когда Крисп завернул за последний угол перед площадью, с другой стороны здания появилась Дара в окружении подружек и направилась прямо к нему. Когда они сошлись поближе, Крисп увидел на ее лице облегчение: Дара, видимо, тоже не была вполне уверена, что их свидание состоится.

— Ты прекрасна, — сказал Крисп, становясь по правую руку от Дары. Она улыбнулась ему. Ветерок теребил ее волосы — как и император, в этот день она не надела золотой короны. Платье ее, однако, имело темно-золотой цвет, прекрасно подходивший к смуглой коже. Вырез и обшлага были украшены тончайшим кружевом; приталенное платье только подчеркивало великолепную фигуру.