Дэвид Эддингс - В поисках камня

— Позавчера, — ответила Полгара. — Он был в лихорадке, и от него нелегко оказалось добиться толку.

Келдар кивнул.

— С мергами были гролимы, и они пытались мысленно нас отыскать. Белгарат что то такое делал, чтобы им помешать. Не знаю, что именно, но это требовало от него глубокого сосредоточения, и он шел не разбирая дороги. Сегодня рано утром мы вели лошадей через болото. Белгарат где-то блуждал мыслями, и на него упало дерево.

— Я могла бы догадаться, — сказала Полгара. — Кто-то сделал так, чтобы дерево упало?

— Не думаю, — отвечал Силк, — это могла быть старая западня, но вряд ли. Оно было сгнившее изнутри. Я пытался предупредить Белгарата, но он пошел прямо под дерево.

— Все верно, — сказал Белгарат.

— Я, правда, пытался тебя предупредить.

— Не перегибай палку, Силк.

— Я не хочу, чтобы они думали, будто я тебя не предупреждал, — возмутился Силк.

Полгара тряхнула головой и сказала тоном глубокого разочарования:

— Отец!

— Не надо, Полгара, — сказал Белгарат.

— Я вытащил его из-под дерева и, как мог, наложил шину, — продолжал Силк. — Потом украл лодку, и мы спустились по реке. Все шло хорошо, пока не начал падать пепел.

— Что вы сделали с лошадьми? — спросил Хеттар. Се'Недра немного побаивалась этого высокого молчаливого олгарского вельможу, бритоголового, с черным развевающимся чубом, в черной кожаной одежде. Казалось, он никогда не улыбается, и при одном упоминании о мергах лицо его делалось каменным. Единственное, что в нем было человеческого, — это неутолимый интерес к лошадям.

— С ними все в порядке, — успокоил его Силк. — Я оставил их под охраной в таком месте, где найсанцы их не найдут. Они там побудут, пока мы их не заберем.

— Когда вы поднялись на борт, ты сказал, что Око теперь у Ктачика, — обратилась Полгара к Белгарату. — Как это случилось?

Старик пожал плечами:

— Белтира не входил в подробности. Он сказал только, что Ктачик ждет, пока Зидар перейдет границу Ктол Мергоса. Зидару удалось бежать, но Око он вынужден был оставить.

— Ты говорил с Белтирой?

— Мысленно, — ответил Белгарат.

— Сказал он, зачем Повелитель зовет нас в Долину?

— Нет. Вероятно, ему не пришло в голову спросить. Ты ведь знаешь Белтиру.

— На это уйдут месяцы, — заметила Полгара, озабоченно хмуря брови. — До Долины двести пятьдесят лиг.

— Олдур хочет, чтобы мы пришли туда, — отвечал Белгарат. — Я не намерен нарушать его волю после стольких лет послушания.

— А тем временем Ктачик доставит Око в Рэк Ктол.

— Ему не будет от этого никакого проку, Пол. Сам Торак не смог подчинить себе Око, хотя потратил на это две тысячи лет. Я знаю, где Рэк Ктол, Ктачик его от меня не спрячет. Он будет там с Оком, когда я решу прийти и забрать его. Я знаю, как обходиться с этим колдуном. — Слово "колдун" Белгарат произнес с глубоким презрением.

— А что будет делать в это время Зидар?

— У Зидара полно своих хлопот. Белтира сказал, он перенес тело Торака из того места, где оно было спрятано. Думаю, мы можем положиться на него: он постарается держать тело Торака по возможности дальше от Рэк Ктола. Все идет достаточно хорошо — я порядком устал гоняться за Зидаром.

Се'Недру такие разговоры немного смущали. Почему всех так волнуют перемещения двух энгаракских чародеев со странными именами и таинственного камня, которого явно все домогаются. По ней, так один драгоценный камень ничуть не лучше другого. С детства она видела столько блеска, что давно перестала придавать значение безделушкам. Сейчас её единственным украшением была пара малюсеньких золотых сережек в форме желудей; она любила их не за то, что они золотые, но за нежный звон искусно вделанных в них колокольчиков, раздававшийся, стоило ей двинуть головой.

Все это походило на одну из олорнских легенд, слышанную ею от сказителя при дворе своего отца много лет тому назад. Она помнила, что там тоже упоминался волшебный камень. Его украл энгаракский бог Торак, а у того отняли чародей и какой-то олорнский король, который вставил этот камень в рукоять меча, хранившегося в тронном зале в Райве. Он каким-то образом оберегал Запад от страшной напасти, которая должна была приключиться, если он потеряется. Странно, но в той легенде чародея звали Белгаратом — так же, как старика.

Но тогда ему тысячи лет, а это просто смешно! Наверняка его назвали в честь древнего мифического героя — или он сам назвался, чтобы придать себе больший вес.

Глаза её вновь устремились на Гариона. Мальчик, очень серьезный, тихо сидел в углу каюты. Она подумала, что, может быть, именно его серьезность возбуждает её любопытство и заставляет постоянно смотреть на него. Другие мальчики, которых она знала — вельможи и дети вельмож, — всегда старались быть обворожительными и остроумными. Гарион никогда не старался шутить с ней или говорить умные вещи, чтобы её развлечь. Она не знала, как к этому относиться. Неужели он так неотесан, что не знает, как ему положено себя вести? Или знает, но не хочет стараться? Мог бы попытаться — хоть иногда. Как ей себя с ним держать, если он по-прежнему не захочет ей потворствовать?

Она резко напомнила себе, что сердится на него. Он сказал, что королева Солмиссра — самая красивая женщина, какую он когда-либо видел. Еще рано забывать эти дерзкие слова. Она непременно заставит его помучиться за этот оскорбительный промах. Пальцы её рассеянно играли ниспадающими на щеки кудрями, глаза сверлили лицо Гариона.

На следующее утро пепел, падавший вследствие сильного вулканического извержения где-то в Ктол Мергосе, немного рассеялся, так что вновь стало можно выходить на палубу. Заросли по берегам реки все еще скрывала пыльная мгла, но воздух был уже достаточно чист, чтобы дышать. Се'Недра с радостным облегчением выбралась из душной каюты под палубой.

Гарион по обыкновению сидел на носу корабля, увлеченно беседуя с Белгаратом. Се'Недра несколько отрешенно отметила, что он с утра не причесался. Она подавила возникшее тут же желание вытащить гребень и исправить это упущение. Вместо этого она с напускным безразличием прошествовала к борту, откуда могла слышать разговор, не подавая виду, что подслушивает.

— … он всегда был здесь, — говорил Гарион деду. — Он говорил со мной говорил, что я веду себя по-детски или глупо и все такое. Мне кажется, он в уголке моего мозга сам по себе.

Белгарат кивнул, рассеянно почесывая бороду здоровой рукой.

— Похоже, он совершенно не принадлежит тебе, — заметил он. — Этот голос, который ты слышишь, он что-нибудь еще делает? Помимо того, что говорит с тобой?