Gedzerath - Стальные крылья

Ничего. Ничего из того, что я должен был ощущать после всего произошедшего. Вместо неистребимого больничного запаха антисептиков, в нос лезло ощущение сырости от воды и кисловато-сладкий запах опадающей листвы. Тело начинало дрожать в прохладной воде, ласково закручивающейся вокруг меня, а что-то тяжелое на спине периодически постукивало меня по бокам, в такт такому же биению где-то на груди. Не было слышно голосов – только мягкий шорох листвы где-то вокруг. Открыв глаза и стараясь глядеть только перед собой, я увидел поросший травой берег реки, на котором, выдаваясь далеко в воду, лежал ствол поваленного дерева. С него давно облезла вся кора, но оставшаяся сердцевина упрямо цеплялась сучьями за берег, став пристанищем для мха и скользкой плесени. За берегом, на котором лежало мое бревно, поднималась стена мрачного, темного леса. Ни запаха больницы, ни голосов людей. Значит, и в правду – полное отрешение от реальности…

Хотелось свернуться калачиком и тихо выть от ужаса, однако долго разлёживаться мне было не суждено – почувствовав движение воздуха возле уха, я поднял глаза перед собой. На меня внимательно смотрел волк. Небольшая голенастая псина серого окраса с интересом обнюхивала меня, по-видимому, прицениваясь к бесплатному хавчику. «Молодой? Может, сам уйдет?» – едва родившись, мысль исчезла при виде гостеприимно распахнувшейся пасти с внушительным набором пилообразных зубов. «Волк! Едрить его налево – ВОЛК!» в панике взмемекнул я и, оттолкнувшись от дерева, за которое я так долго держался, бросился назад в воду. Вновь молотя непослушными культяшками, которые по какому-то недоразумению приделали всем лошадиным, я ломанулся на другой берег. Выплыв на середину неширокой речки я оглянулся и замер, нелепо раскинувшись в воде – за мной, усердно работая лапами и недобро скаля зубы, плыла серая сволочь. «Нооогииии, не подведите!» – я бросился грести дальше, попутно вспомнив, как плавали виденные мной лошади – лёжа на боку и загребая всеми конечностями. Однако опыт эмпирический и опыт практический – это таки две большие разницы, и моя попытка изобразить «купание красного коня» чуть не привело к повторному знакомству с рыбами и водорослями. В панике я совсем забыл, что на моей спине болтается что-то, и это что-то набрало достаточно воды для того, чтобы при малейшем наклоне начать тащить меня на дно. Отплевываясь и лихорадочно хватая ртом воздух я вынырнул и, не мудрствуя лукаво, перешел на известный всем и каждому «собачий стиль», неистово молотя конечностями по воде и пытаясь добраться до берега раньше, чем мой преследователь. Выплыв, я обернулся и сделал долгий выдох, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Не люблю собак, а тут вам целый волк! Практически бесполезные в любой мало-мальски приличной драке, они имеют обыкновение изводить нашего брата, при полном попустительстве пациентов. «Ну что вы – она совершенно не кусается!». Угу, ага… За пять лет трое штанов и две иммунизации от бешенства. Хватит с меня! Серый только достиг середины реки, по-видимому, так и не растеряв своего энтузиазма по поводу бесплатных харчей. «Стоп! Если это все же галлюцинации – то может, стоит попробовать наладить контакт? Нехорошо будет, если лечащему врачу в глаз засвечу, отметелят и на «вязки» положат, как буйного…»

– «Эй, док! Если вы меня слышите и это все мои галлюцинации – то не стесняйтесь и приглашайте санитаров! Если приду в себя, то я вам сам все расскажу, коллега. Но сейчас – НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ! Я за себя не отвечаю!» – проорал я в сторону приближающегося волка. По-видимому, это только добавило ему задора и он, зарычав, прибавил темп.

Убегать я не рискнул – догонит, повалит и искусает, ежели вообще не сожрет. Я решил не давать ему вылезти из воды, а там – будь что будет. Может, к тому времени как он устанет, меня наконец привяжут к кровати, и тогда проблема разрешится сама собой… А если нет – то мне придется постараться, чтобы не стать вечерним перекусоном. Дождавшись, когда волк подплыл ближе к берегу, я зашел в воду и, тяжело поднявшись на задние ноги, обрушился всем весом на рычащую голову, стараясь окунуть ее поглубже. Как это ни странно – моя задумка удалась. С булькающим звуком волк скрылся под водой, но через секунду снова всплыл, издав забавный звук «свистка под водой» и пытаясь прорваться к берегу. Опасаясь укусов, я кружил на расстоянии вытянутой руки от него, вновь и вновь окуная его в мутную от нашей возни воду. Наконец, движения волка стали замедляться, глаза подернулись мутной поволокой, и он повернул прочь. Я провожал его глазами до другого берега реки и со вздохом разжал сведенные в напряжении зубы только тогда, когда неуверенно ступающая серая тень пропала среди деревьев на другом берегу. «Наверное, и вправду, молодой. Не думаю, что смог бы так макать матерого хыщника.» От холода и перенесенного волнения меня бил озноб, и мне пришлось постараться, чтобы выбраться на крутой берег над рекой. Моим глазам открылась картина осеннего леса. В отличие от мрачной чащи на другом берегу, дубрава была насквозь пронизана светом, и сквозь желтеющие листья проглядывало по-осеннему мягкое, заходящее солнце. Еще теплый ветер потихоньку подсушивал мое мокрое тело и, пользуясь моментом, я решил осмотреть себя.

Пегая. Пегая лошадка с несколько жеребячьими пропорциями тела и… Крыльями? Большими крыльями, расслаблено висевшими по бокам туловища? Через несколько минут ужас, отпустивший меня во время возни с четвероногим хищником, вновь вцепился мне в глотку. Похоже, я действительно повредился рассудком. Иначе, как можно объяснить превращение моего тела в лошадиное? С крыльями! С мокрыми холщовыми сумками, висящими на лямках под крыльями! С парой желтых браслетов на задней правой ноге! С собранными в пучок черно-белыми косичками на хвосте и голове! С… «Стоп!» Ощущение кокой-то неправильности, отсутствия чего-то нужного заставило меня сесть на попу и медленно и очень осторожно, повести копытами от груди в низ живота, спускаясь все ниже и ниже, дойдя до…

Забавно, я и не знал, что способен так орать.

Наверное, со стороны это смотрелось довольно забавно – голосящая пегая лошадка, шарящая у себя в промежности и соперничающая децибелами со свистком паровоза. Однако мне было совсем не до смеха. Вместо знакомых и родных частей тела, мои копыта натолкнулись на пару маленьких холмиков, притаившихся между бедер и снабженных аккуратными сосочками. А за ними, под хвостом… «Тваюжмать! Что за хренова чертовщина творится?!» – орал я благим матом, раз за разом вздрагивая от прикосновений к абсолютно незнакомым мне частям организма. Но, несмотря на мои крики, они никуда не исчезали, а единственным результатом этих ощупываний стала довольно странная реакция крыльев – теперь вместо вялых неподвижных тряпок за моими плечами топорщились два здоровенных (по моим меркам) паруса с широко расставленными маховыми перьями. «А вам-то хрена нужно?». Поскуливая от страха, я вскочил и стал вертеться вокруг себя в тщетных попытках понять, куда делась довольно существенная и, прямо скажем, дорогая мне часть моего тела. Успеха это не принесло, лишь добавило мне головокружения и тошноты. При каждом взгляде назад, мой взгляд натыкался на рисунок, с обеих сторон нанесенный на «щеки» моей новой бежевой задницы – черную металлическую болванку. Это была последняя деталь, которая, в купе с браслетами и возможностью членораздельно орать, дала мне возможность понять, как же я влип. Свихнуться так неожиданно! И на чем?! На мультфильме про маленьких, мать их, пони?! Это было обидно! Это было оскорбительно! Не благородный инфаркт, не вызывающий сочувствие инсульт – а мерзкая, богопротивная шизофрения! «Эх, пациенты нас всех доведут до помешательства» – вздохнут коллеги и выбросят меня из головы. Был человек – и нет человека. Потерялся в глубинах своего разума, и ни лекарствами, ни операциями не вернуть его обратно. Не нужно навещать его в больнице – не узнает он ни родных, ни знакомых, существуя сам в себе. Охваченный страшными мыслями, я метался по берегу, спускаясь все ближе к воде. «А может, нахрен все? Сумки на шею – и в воду? Вот счаз…» – я не успел додумать крамольную мысль, как вдруг пасторальную тишину разорвал далекий, но пробравший меня до костей вой. «Санитары? Или санитары леса?» – подумал я – «Нет уж! Ловите меня сами! ЖИВЫМ НЕ ДАМСЯ!». Крылья мгновенно опали, но не повисли, как раньше, а самостоятельно свернулись и легли параллельно туловищу, закрывая большую его часть. Я повернул прочь от воды и, оглядываясь, потрусил в светлую дубраву. Сумки болтались у меня за спиной, по груди, в такт шагам, постукивал полотняный чехольчик, который я так и не удосужился рассмотреть. «Спокойствие, только спокойствие! Шиза? Ну и ладно! Пусть будет так. Главное, найти местечко и постараться обдумать сложившуюся ситуацию. А там уж – будь что будет!». И с этими мыслями я углубился в освещенный осенним солнцем лес.