Джек Вэнс - Лайонесс: Сад Сулдрун

— Расскажи об ограх!

— Нет, на сегодня хватит.

— Пожалуйста.

— Ну, так и быть. Откровенно говоря, я знаю не слишком много. Хафлинги очень отличаются друг от друга, ну как лиса от медведя, так что фейри, огры, гоблины и скайты все разные. И они враждуют друг другом, хотя, конечно, не на Ярмарке Гоблинов. Огры живут в самой чаще леса; и это правда, что они хватают детей и жарят их на вертеле. Так что никогда не заходи глубоко в лес, когда собираешь ягоды, иначе заблудишься.

— Я буду очень острожной. А теперь расскажи мне…

— Нет, сейчас ты должна съесть овсянку. И сегодня, кто знает? Быть может в моем мешке лежит прекрасное розовое яблоко...

Обычно Сулдрун завтракала в своей маленькой гостиной, или, если позволяла погода, в оранжерее: она ела маленькими кусочками и пила маленькими глотками, пока Эхирма держала ложку у ее рта. Со временем она стала есть сама, тщательными движениями и очень собранно, как если бы в мире не было ничего важнее, чем есть изысканно и без спешки.

Эхирма находила эту привычку смешной и, одновременно, привлекательной; иногда она подкрадывалась к Сулдрун сзади и кричала «Бу!» ей в ухо, как раз тогда, когда девочка открывала рот за очередной ложкой супа. Сулдрун делала вид, что сердилась и упрекала Эхирму, говоря «Это неприличная шалость!» Потом она опять начинала есть, осторожно посматривая на Эхирму уголком глаза.

Выходя из комнат Сулдрун Эхирма старалась быть как можно более незаметной, но, постепенно, все поняли, что крестьянская девушка украла себе неподобающее место. Дело было доложено даме Боудетте, обергофмейстерине, жесткой и бескомпромиссной леди, хотя и незначительного рода. Она исполняла много важных обязанностей: надзирала за служанками, особенно за их добродетелью, и решала вопросы собственности. Она великолепно знала все законы дворца, писаные и неписаные, генеалогию и все скандальные происшествия.

Впервые ей пожаловалась Бьянка, служанка из самых высших.

— Эта Эхирма вообще посторонняя, и даже не живет во дворце. Он нее несет свиньями, а ходит она с видом знатной дамы, и только потому, что машет метлой в спальне маленькой Сулдрун.

— Да, да, — сказала дама Боудетта, произнося слова через длинный горбатый нос. — Я знаю об этом.

— И это еще не все! — с легким ударением сказала Бьянка. — Все мы знаем, что принцесса Сулдрун, как бы это сказать, слегка отстает в развитии…

— Бьянка! Это уже слишком!

— ...но когда она говорит, то произносит слова с жутким выговором! Что, если король Касмир захочет поговорит с принцессой и услышит голос мальчишки-конюшенного?

— Ты права, — величественно сказала дама Боудетта. — Тем не менее я уже обдумала это дело.

— Помните, что я очень хорошо подхожу для этой работы: у меня безупречный выговор и я знаю все об манерах и одежде.

— Я подумаю.

В конце концов дама Боудетта назначила на этот пост благородную женщину средних достоинств, свою кузину даму Магелин, у которой она была в долгу. Эхирму немедленно уволили, и она, понурив голову, поплелась домой.

Сулдрун, которой тогда исполнилось четыре года, была кроткой и послушной девочкой, хотя немного отчужденной и задумчивой.

Узнав об изменении, она даже застыла от потрясения. Эхирма была единственным существом в мире, которое она любила. Однако Сулдрун не стала плакать и кричать. Она поднялась в свою комнату, и десять минут стояла у окна, глядя на город. Потом завернула куклу в платок, надела плащ с капюшоном, сделанный из серой овечьей шерсти, и незаметно вышла из дворца.

Она пробежала по аркаде, примыкавшей к восточному крылу Хайдиона, и по сырому проходу в двадцать футов длиной проскользнула под стеной Золтры.

Потом она пробежала через Уркиал, даже не посмотрев в сторону мрачного Пейнхадора и виселиц на его крыше, с которых свешивалась пара трупов.

Оставив Уркиал позади, Сулдрун бежала по дороге, пока не устала, после чего пошла. Она хорошо знала дорогу: вперед и вперед, вплоть до первой развилки, а потом налево до первого дома.

Она робко толкнула дверь и нашла Эхирну, печально сидевшую у стола и резавшую турнепс для вечернего супа

Эхирна изумленно посмотрела на нее.

— Что ты тут делаешь?

— Мне не нравится дама Магелин. Я пришла жить с тобой.

— Ах, маленькая принцесса, так не бывает! Пошли, мы должны вернуться прежде, чем поднимется крик. Кто-нибудь видел, как ты уходила?

— Никто.

— Тогда пойдем, и побыстрее. Если кто-нибудь спросит, мы вышли только для того, чтобы подышать воздухом.

— Я не хочу жить там одна!

— Сулдрун, моя самая дорогая, ты должна! Ты — принцесса, и не должна об этом забывать! То есть ты должна делать все то, что тебе скажут. Пойдем!

— Но я не буду делать то, что мне скажут, если это означает, что тебя не будет.

— Посмотрим. Давай поторопимся; может быть мы сможем проскользнуть, и никто ничего не узнает.

Но Сулдрун уже хватились. Хотя никто не замечал ее, когда она находилась в Хайдионе, ее отсутствие сразу стало делом государственной важности. Дама Магелин обыскала всю Восточную башню, начиная с чердака под самой крышей, в который Сулдрун любила забираться (красться и прятаться, ты, скрытная маленькая чертовка , подумала дама Магелин), потом спустилась в обсерваторию, в которую король Касмир приходил, чтобы поглядеть на порт, еще ниже, через комнаты на следующем этаже, в том числе и комнатку самой Сулдрун. Наконец, разгоряченная, усталая и полная дурных предчувствий, она спустилась на самый нижний этаж и, с яростью и облегчением, увидела, как Сулдрун и Эхирма открывают тяжелую дверь и спокойно входят в вестибюль на конце главной галереи. Дама Магелин пролетела последние три ступеньки, только юбки яростно закрутились вокруг нее, и набросилась на провинившуюся парочку.

— Где вы были? Мы все страшно волновались. Пошли, мы должны найти даму Боудетту; дело в ее руках.

Дама Магелин быстро прошла по галерее и повернула в боковой коридор, к кабинету дамы Боудетты; Сулдрун и Эхирма боязливо шли следом.

Дама Боудетта, переводя взгляд с Сулдрун на Эхирну и обратно, выслушала взволнованный отчет дамы Магелин. Дело, казалось, не стоило и выеденного яйца, мелкое и скучное. Тем не менее, была проявлена непокорность, а это надо пресекать на корню, быстро и решительно. Не имело значения, кто виноват; дама Боудетта оценивала ум Сулдрун как вялый, в пару к круглой крестьянской тупости Эхирмы.

Но, конечно, наказать Сулдрун невозможно; даже Соллас разгневается, если узнает, что розги прогулялись по королевской заднице.

Дама Боудетта быстро приняла решение и холодно посмотрела на Эхирму: