Виктор Ночкин - Тварь из бездны

Танцор молча кивнул, ему следовало помогать следствию, но и уличать собрата не особенно хотелось. Так что он ограничился кивком.

— Ну, пока я прошелся по залу, огляделся… Музыка играет… Вижу местечко свободное, я и присел, — повторил колдун.

Ральку стало скучно. Приключение сперва казалось забавным — тот же вышибала в дверях, например. Но на поверку — ничего интересного. Его сбили с толку серьезные приготовления к захвату незаконного заведения, а так — заурядная операция… Судя по спокойному поведению сутулого распорядителя, ничего особенно неприятного, ему не грозило. Посетители, скорее всего, тоже отделаются легко — ну, быть может, штраф, да и то небольшой. Единственным, кому наверняка придется отвечать, оставался толстый привратник — мелкая сошка, с такого и спрос невелик. Скажет — наняли, велели вход сторожить, ну и сторожил. А что ж тут незаконного?

Поскольку развлечений больше не предвиделось, Ральк сам себя назначил охранять дверь. Подхватив свободный стул, стражник присел рядом с поверженным вышибалой. По другую сторону расположился ученик Танцора — должно быть, маг велел стеречь вход.

Миновало полчаса. Ральк покосился на поверженного охранника — тот не проявлял ни малейшей активности, лежал себе тихонечко под стеной… Ученик чародея шмыгнул носом под капюшоном… Посетители по одному вставали из-за столов, подходили с грамотею-стражнику, вполголоса отвечали по пунктам (имя… адрес… род занятий…) и перемещались в дальний угол — к девицам и сутулому распорядителю, опрошенным первыми. Девицы, все до единой, назвались белошвейками, работающими на дому — это тоже не вызвало удивления. Нирс пытался завязать знакомство с той, что была в комнате с мужчиной, но сержант забрал его на второй этаж, где продолжался обыск. Ральк понял так, что Эгильт просто не желает торчать в зале на глазах у начальства и не собирается принимать каких бы то ни было решений. Большинство стражников — те, что остались на первом этаже — расположились на освободившихся стульях. Кое-кто уже клевал носом.

Ральку спать не хотелось. Он выспался днем, как обычно перед ночным караулом. Домашних дел у него не было, в отличие от сослуживцев, обремененных семьями — так что днем он предпочитал отсыпаться. Вот это, пожалуй, и есть та жизнь, в поисках которой он подался в Верн — на край Мира. Несколько лет Ральк провел в вольном отряде и был вполне доволен судьбой, но случилось так, что товарищи погибли, угодив в засаду, устроенную гномами в фенадском пограничье… Лишившись разом всего, что наполняло жизнь смыслом, Ральк распрощался с единственным сослуживцем, уцелевшим, так же как и он, благодаря случаю, и решил, что не станет больше заниматься ничем подобным. Так он явился в Верн — самый тихий, сытый, безопасный и благопристойный, должно быть, из городов Мира… и занялся самым тихим, сытым, безопасным и благопристойным ремеслом, какое только сыскалось здесь. То есть нанялся в городскую стражу. А чем еще мог заняться в Верне мужчина его возраста, не владеющий иными ремеслами, кроме солдатского? «Я не хочу больше возвращаться в Ренприст. В Мире есть немало мест, где можно прожить, ни разу не взяв в руки оружия», — так заявил Ральк на прощание приятелю, собиравшемуся продолжить в славном городе Ренпристе карьеру наемника. Что ж, так, в сущности, и вышло. За три года службы стражнику ни разу не пришлось драться по-настоящему. Заварушки вроде нынешней стычки с вышибалой — не в счет. Случись что серьезное — в городе расквартированы имперские солдаты, а у стражи — свои задачи. Записывать имена клиентов незаконного игорного дома… клевать носом в ожидании… бродить с факелом по ночам, символизируя надежность и благопристойное спокойствие вернской жизни.

Скрипнула дверь, Ральк встрепенулся. В дверях стоял низенький румяный толстячок в нарядном камзоле.

— Приветствую… — протянул пришелец. — А кто здесь старший? Я владелец этого дома. С кем можно переговорить?

Тут же вышибала встрепенулся и открыл глаза. Ясно, притворялся, чтобы избежать расспросов. Теперь, когда появился хозяин, ему никаких вопросов не станут задавать. Ральк молча кивнул, указывая за колонны, туда, где расположился капитан.

— Ага, — молвил коротышка и, не глядя больше в сторону Ралька, засеменил вглубь помещения.

Вышибала сел, почесался и вопросительно уставился на Ралька.

— Давай, наверное, за хозяином, — велел стражник и оглянулся. Ученик чародея качнул головой, вздрогнули складки капюшона. Согласен, значит. — Давай, иди. Запишешься там…

Толстячок в камзоле вышел с капитаном из-за колонн, отделяющих зал от входа. Его теперешнее появление должно было, видимо, означать, что в здании был все же тайный ход, которым кто-то сбежал предупредить хозяина, да заодно и вынес все, что было ценного. Во всяком случае, обыск не дал ничего.

— …Да, ваша милость, — монотонно бубнил назвавшийся хозяином дома. — Я в самом деле еще не успел зарегистрировать свое дело в канцелярии. Гилфингом клянусь, сегодня только первый раз открылись мы…

— Но вам же известен порядок…

— Да, да, я признаю вину. Но я, понимаете ли, стеснен в средствах. Думал, поработаем сегодня денек… Ну, один-единственный денек же! Заработаем, думал, на первый взнос… Что ж, я возмещу, я готов уплатить штраф, я готов возместить… Я готов… — рука толстячка скользнула в карман, там выразительно звякнуло. — То есть мне, разумеется, придется влезть в долги… Ибо я не столь богат, чтобы…

Ральк почувствовал себя лишним и, поднявшись со стула, побрел в зал. Зачем мешать людям договариваться по-хорошему? Кстати, насчет отсутствия денег на первый взнос хозяин явно кривил душой. Одна только толстая серебряная цепь на полной груди могла с лихвой покрыть даже самый грабительский взнос.

Глава 3

Со второго этажа в зал спустился рыжий Нирс и вручил капитану шкатулку. Внутри оказалось десятка полтора мелких монет — смехотворная сумма, едва ли достаточная даже на оплату труда одной «белошвейки». Ясно, что кто-то из подручных толстячка удрал, прихватив казну, и предупредил хозяина. А медяки оставили ради того, чтобы придать правдоподобия версии о бедности и сегодняшнем открытии заведения. Вернее, не правдоподобия, а некоторой благопристойности, что ли… Правдоподобием и не пахло. А может, мелкой монетой просто пренебрегли…

Капитан, даже не потрудившись пересчитать медяки, вручил шкатулку толстяку с серебряной цепью, тот (также не удосужившись подсчетом) передал сутулому смотрителю. Затем толстяк с капитаном снова скрылись за колоннами, ведя вполголоса неспешную беседу.

Ральк заметил грош, застрявший между досок пола, и нагнулся, чтобы извлечь монетку. Не тут-то было, медяк засел прочно. Заняться все равно было решительно нечем, стражник придвинул свободный стул, уселся, извлек нож, и, склонившись над находкой, принялся ковырять доски. Завладев в конце концов монеткой, Ральк откинулся на спинку стула и еще раз оглядел зал. Поток задержанных иссяк, все уже были переписаны и скучали у дальней стены под лестницей. Нирс увивался вокруг «белошвеек», те привычно-равнодушно отмахивались от юнца. Их движения отличала усталая замедленность, свойственная уверенным в себе людям. Знающим, можно сказать, себе цену. Вышибала, записавшийся последним, увлеченно что-то обсуждал с грамотеем-стражником, развалившись за столом напротив солдата. О чем они говорят? Обсуждают цены на брюкву и соленую рыбу, должно быть. Из-за колоннады показались капитан с толстяком. Похоже, что звяканье, сопровождающее каждый шаг парочки, доносилось теперь из кармана стражника.