Екатерина Федорова - Милорд и Сэр

– Сами думайте, – елейно ответствовал старичок и улыбнулся им обоим с медовой приятностью, – я вам, чай, не гадалка какая-нибудь. Куды пойти и чего найти, предсказать не могу. Вот токмо придется вам усе делать самим. Людев не дам, не могу. Да и нет их у меня, людев-то. Я, чай, не герцог и не баронесса какая-нибудь. У меня холопьев нема! А гномам да эльфам моим не к лицу ручки человеческой кровью пачкать. Так что сами, все сами, детушки! А вот нужную вам дорожку подскажу. Спите покедова, а к вечеру укажу вам одну тропку. Тот… али те, кого вы на ней встретите, и могут вам в деле одоления баронишки поспособствовать. Правда, сговоритесь аль нет, про то не знаю, не ведаю…

– Хрен с тобой… благодарствуем, короче, – как-то рассеянно ответил на этот раз Серега (прошедшая бессонная ночь давала о себе знать непрекращающимися зевками), – от всей души благодарствуем. Значит, увидимся вечером. Бывай, хозяин барин…

* * *

Было полное ощущение того, что он вот только что, буквально секунду назад опустил голову на иссеченную рубцами и трещинами кору пня, служившего ему ложем. И тут же его начали трясти со словами, что пора бы уже и вставать. Тело ломило, голова была тяжелой и раскалывалась от боли. Хуже всего было то, что от непрестанной зевоты скулы у Сереги чуть ли не сворачивались набок. Подошла леди Клотильда, сердобольной рукой плеснула ему в лицо целую пригоршню ледяной воды. Серега тут же взмыл со своего экологического ложа, чихая и отплевываясь.

– И вновь аларм, сэр Сериога! – жизнерадостно возвестила леди. За стенами их убежища радостно заржал черный жеребец, нота в ноту вторя реву своей могучей хозяйки. – Смеркается… а нам пора бы уже и в путь!

Серега, проморгавшись, кое-как влез в перевязь своего эльфийского меча, два-три раза вначале промахнувшись рукой мимо ремня. Куснул ломоть хлеба и кусок колбасы, почти насильно засунутый ему в руку добряком Слуди. Сзади налетела леди Клотильда, сильным хлопком по плечу отправила к выходу. Сама вылетела за ним следом.

В лесу, начинавшемся сразу же за порогом пещеры, уже царила ночь. Было темно, немного прохладно и остро пахло мокрой прелой травой. Слегка по-чужому пахло. Уже всего лишь слегка…

“Привыкаю, – со стеснением констатировал Серега. – Еще немного, и все здешние запахи будут вообще как родные”.

Клотильда взлетела в седло одним могучим движением. Знаком приказала Сереге сделать то же самое. Он подошел к своей гнедой коняге, внутренне содрогаясь от стыда за предстоящее. И приступил к выполнению высокохудожественного номера под названием “лезу это я, значитца, на коня”… Из зарослей, прикрывающих вход в пещеру, вышел старичок и широко заухмылялся, глядя на Серегу. Леди Клотильда в этот раз почему-то и бровью не повела, сидела себе на своем боевом битюге и друге, даже не подумав Сереге помочь. Только нетерпеливо поглядывала то на него, то на смутно черневшую перед ними стену леса.

Серега закончил наконец карабканье по отвесному конскому боку, нашарил ногами стремена, кое-как утвердился в седле. Старичок указующе махнул рукой.

– Зрите тропу? – Серега ровным счетом ничего не видел в обступившем их ночном лесу, но леди Клотильда (особа с волчьим зрением и примерно таким же нюхом) согласно кивнула головой. – По ней и ступайте.

Леди-рыцарь молча тронула поводья и почти сразу же растворилась в лесном сумраке. Гнедой конь, уже попривыкший в ходе их странствий к ведущей роли черного жеребца, тут же зашагал след в след за битюгом леди Клотильды.

Шло время. Всадники передвигались по тропе в абсолютной тьме. Кони шли неспешным шагом, мерно переставляя ноги на неровной почве. Было тихо и как-то… спокойно, что ли. Ужасно спокойно. И от этого невыносимо хотелось спать. Очень скоро Серега начал клевать носом прямо на ходу, ежесекундно рискуя свалиться вниз, под широкие копыта собственного коня.

Вдруг ночь неожиданно разразилась рычанием.

Веселым, игривым рычанием жизнерадостной собачьей своры.

Серега, в полной мере осознавший уже тот факт что в этом мире (да и не только в этом, если разобраться) причина жизнерадостности в основном зиждилась на возможности покусать кого-нибудь из ближайших своих, моментально насторожился. Нащупал за голенищем длинный кинжал, тот самый, который сунула ему в руки леди Клотильда еще там, перед воротами городишка под названием Дебро. И которым он так неслабо попользовался тогда во имя спасения их бренных жизней…

Встревожившиеся кони крупной рысью вынесли их на полянку, скупо освещенную светом неярких звезд. Глаза, попривыкшие уже к ночной темноте, различили грань, где кончалась непроглядно черная стена деревьев и начиналась чуть более светлая прогалина поляны. В центре прогалины рос куст. А вокруг куста тявкало и прыгуче взмывало в воздух целое ожерелье из собачьих тел. По крайней мере одно в них было крайне, гм… необычно, что ли? Весьма необычно. Воздух над каждым туловищем рассекали крылья. Самые настоящие крылья, по форме и размерам смахивающие на гусиные. Насколько Серега мог судить на глазок, для того, чтобы эти монстры могли парить в поднебесье, крылышки были все же маловаты. Явно маловаты – размеры не по весу тел, для полетов подъемной силы у них не хватило бы ни в коем случае. Зато в прыжках крылышки, похоже, очень помогали. Псы взмывали в воздух необычайно высоко.

А посередине кольца загнанно металась черная тень.

– Ба! Да это же наш старый знакомец, сэр Сериога… – протянула леди Клотильда. – Узнаете лиса-оборотня?

Серега вгляделся, до боли щуря веки и напрягая глаза. Черная тень в кругу и вправду напоминала лиса.

Ту самую черно-серебристую зверюку, которой обернулся спасенный ими бедолага. Помнится, они тогда с таким трудом стащили его с кола… а он, невежа, даже не поблагодарил своих спасителей. Просто взял и убежал.

Зато и плохого ничего никому из них не сделал. Просто не успел. А то ведь как говорят – не делай добра и тебе не будут делать зла.

– Помочь? – после минутного колебания высказался Серега. Несколько нерешительно высказался – в конце концов, честь принимать силовые решения в их компании принадлежала до сих пор исключительно леди Клотильде, но он уже опробовал разок и себя самого в роли убивца-спасителя, так сказать, и ничего – жив-здоров пока что. Кроме того, как-никак это являлось его прямым мужским долгом и обязанностью – лезть в драку, если нужно. А здесь это явно было нужно, потому что сворой на одного – это чересчур уж гадко. Он достал из-за голенища нож, взвесил его в ладони, прикидывая, как бы перехватить ребристую рукоять поудобнее. Тронул повод, посылая коня вперед.

Гнедой коняка недовольно фыркнул. Но все же сделал мелкий шажок.