Юлия Васильева - Урожай собрать не просто

– Садитесь, леди Николетта. Нет, не сюда, вот на это кресло. Не трогайте подушку: ее вышила моя сестра, и она дорога мне как память. И не смотрите на этот фикус: он чахнет от слишком пристального внимания. Не расправляйте юбки так сильно: у меня новая служанка, она может на них наступить.

Я замерла на краешке кресла в неестественной позе, теперь и вовсе боясь пошевелиться. Вдруг наступлю на любимую плитку двоюродного деда хозяйки, или, не дай Боги, чихну на фамильного паука.

– Расслабьтесь, милочка, расслабьтесь. Мы люди хоть и титулованные, но простые в обращении. Чувствуйте себя как дома, – хозяйка с прямой, как палка, спиной села в кресло напротив.

Я поскорее отвела глаза, понимая, что сейчас в них отражается все что угодно, только не любезность и хорошие манеры. Как назло, тут же взглядом наткнулась на мнительный фикус, который не упустил случая уронить на пол пожелтевший лист.

Слуги принесли чайный сервиз и набор очень скромных закусок.

– Чем же вы, милочка, занимались при дворе, что о вас сейчас по округе ходит столько нелицеприятных слухов?

Началось!

– Уверяю вас, ничем таким, что могло бы дать для них почву. Что же говорят обо мне эти всеведущие слухи? – я откусила печенье так, чтобы хруст выразил все мое неудовольствие. Это очень тонкое искусство с неудовольствием откусывать вкусное печенье.

Либо она сейчас будет вынуждена пересказать мне все слухи (кстати, я заодно узнаю об их содержании), либо закрыть неприятную тему в нашем разговоре.

– Не думаю, что прилично повторять их в этой гостиной, – леди Рада тоже откусила от печенья, давая понять, что и она не дилетант в искусстве недовольного поглощения выпечки.

– Тогда давайте не будем вести неприличных для хорошего общества разговоров, – я довольно решительно поставила точку.

– А вы смелая девица, леди…э…

– Николетта, – пришлось подсказать со вздохом.

В этот момент распахнулась дверь, и в гостиную вошел молодой человек в темном сюртуке доктора, с новехоньким саквояжем в руках. Леди Рада тут же поднялась с места:

– Ну как он?

– Никакой угрозы для жизни нет, – жизнерадостно ответил вошедший, – разве что небольшая меланхолия.

– Но ведь меланхолия – это опасно?

Врач оглядел хозяйку и комнату сверкающим взглядом и подтвердил:

– В вашем положении – крайне опасно.

– Что же делать, доктор?

– Могу прописать только физические нагрузки, долгие моционы и обязательно хорошее разнообразное общество.

– Нет-нет, нагрузки категорически исключены, – леди Рада вдруг вернулась к своему властному стилю. – У моего сына хрупкое сложение. И долгие прогулки ему тоже противопоказаны: сейчас же осень, он обязательно схватит простуду.

– Тогда он так и останется хрупкого сложения до конца жизни, – осторожно заметил врач.

– Нет, сэр Мэверин, я решительно вам заявляю, что хорошего общества моему сыну будет достаточно. Вы ведь считаете меня хорошим обществом? – и не дав собеседнику даже шанса ответить на скользкий вопрос, эта поразительная женщина скомандовала. – Присядьте. Выпейте с нами чаю.

– Извините, но я не имею чести быть представленным вашей гостье, – повернулся ко мне врач.

– Это леди…эм… душечка, напомните мне…

– Николетта, – обреченно сказала я.

– Да, правильно, Николетта – дочь сэра Эдварда, владельца Желтых полей. А это сэр Мэверин – наш новый доктор.

– Кажется, две недели назад я зашивал боевые раны одному из ваших братьев, – сэр Мэверин поклонился мне и только после этого сел.

Бьюсь об заклад, что это был Ефим, опять что-то не поделивший с деревенскими.

– Я всегда говорила леди Иветте, что она должна лучше смотреть за своими детьми. Берите пример с меня: я всегда знаю, где мой сын и чем он занят.

– Возможно, будь у вас их восемь, вы бы не были столь уверены, – не удержалась я, крайне раздраженная подобными разговорами о моей семье.

– Но, скорее всего, это сказывается разница в положении и воспитании, – мой комментарий был полностью проигнорирован. – Милочка, положите печенье: это уже второе, а девицы в вашем возрасте должны сохранять стройность талии. Доктор, не правда ли ямочки на щеках просто неприличны для дочери младшего лорда, и моей гостье стоит следить за своим питанием?

Сэр Мэверин стремительно дожевал свое печенье:

– Думаю, что леди Николетта не властна над своими ямочками, и их появление не является следствием употребления печенья.

– Нет, но все же ей следует быть осторожной. Сегодня ямочки, а завтра что? У нее появится родинка над губой? Ни одна девушка такого не переживет – это слишком вульгарно.

После такой тирады растерялся даже доктор. Ну все, довольно фарса! Иначе весь запас иронии, отпущенный мне до конца жизни, останется в этой гостиной – ибо без иронии переносить светскую беседу милой соседки было совершенно невозможно. Я решительно поставила свою чашку на столик:

– Леди Рада, как бы ни было хорошо у вас в гостях, но, думаю, мне пора. Время близится к обеду, а поучительная беседа с вами напомнила мне о моем долге перед младшими братьями.

Фух! Мне удалось погрести свой сарказм под пластами вежливых оборотов. И хотя его уши все еще торчали над этой шаткой конструкцией, можно было надеяться, что хозяйка, сама не обладая даже общепринятой долей такта, ничего не заметит.

– Ну что ж, идите, вы и впрямь засиделись. Но с этого момента, движимая состраданием и добротой, которую велит проявлять церковь, и о которой, к сожалению, так часто забывают люди низшего происхождения, я буду живо интересоваться вашей судьбой. И вы не слишком погрешите от истины, если в каком-нибудь разговоре упомяните меня как свою покровительницу, – леди Рада торжественно закончила свою речь и сложила сухие жилистые руки на животе в ожидании благодарности.

Но благодарность никак не желала изливаться из моего рта – настолько я опешила. Мир сошел с ума! По крайней мере, в этой конкретной гостиной точно витал нездоровый дух. Я покосилась на доктора, но тот умело прикрывал свою полуулыбку чашкой чая.

Так, Николетта, еще немного, возьми себя в руки всего на пять минут – и ты сможешь уйти отсюда без скандала.

– Благодарю вас, – выдавила я, и тут же захлопнула рот, чтобы остановить все те слова, которые теснились за короткой фразой.

За пределами поместья лорда Гордия воздух показался каким-то особенно свежим и сладким. Я прошла через витые ворота и, убедившись, что за мной не наблюдает привратник, с удовольствием потянулась, выполнив несколько наклонов в стороны, при виде которых несказанно бы обрадовался физкультурник в сельской школе, а леди Рада до конца жизни заклеймила бы меня позором.