Тим Доннел - Конан и лик Зверя

Новый взрыв хохота был ответом на грубую шутку северянина. Радхар с беспокойством поискал глазами Арапшу, опасаясь, что озлившийся на насмешки туранец выдаст его неосторожным движением, но Арапша уже скрылся в стане.

Конан хлопнул шпиона по спине.

— Пойдем, дружище Радхар! От смеха в горле пересохло, словно я неделю скакал по пустыне. Ну, надо же, юэтши! В вонючих шкурах, пропахших рыбой, грязь слоями отваливается, а все равно кожи не видно… Клянусь Четырьмя Стихиями, даже Деркэто не соблазнила бы меня, если бы я вдруг узнал, что она с юэтши в родстве!

Слова были произнесены, и порой одно неосторожное слово может круто изменить судьбу многих людей и целого королевства.

Радхар получил-таки, чего хотел: сошелся с Конаном один на один и дрался с ним какое-то время. Никакого удовлетворения он от этого поединка не получил, ибо был наполовину пьян, несмотря на специально заговоренный против пьянства перстень, который он не забыл повернуть камнем вниз после первой же чаши, как полагалось. Слабым утешением служило сознание того, что без этого талисмана он бы уже валялся без памяти, как многие из воинства Конана и, без сомнения, все или почти все его люди, для которых магических перстней не предусматривалось.

Но для себя Радхар понял, что киммериец, на котором почти не сказалось неимоверное количество выпитого, не тот противник, с кем можно биться с пьяных глаз. Царапина на левом плече и распоротая штанина Радхара говорили об этом яснее ясного.

Не утешало даже то, что ярко-красная туника северянина приобрела три новые дырки, которые не сделали ее красивее. Что толку — ни один удар шпиона даже не оцарапал варвару кожу.

Но мунгане были в восторге от поединка. От их воплей звенело в ушах, тут и там, воодушевленные примером своих вождей, отчаянные головы выхватывали сабли и сходились в лихой рубке. Иные просто начинали бороться, а кое-кто решил попробовать свои силы в кулачном бою. Кто-то пустился в пляс под дикое уханье и пронзительные крики.

От дальних костров слышались заунывные, тянущие душу, завывания.

Разбойники гуляли. Трудно представить себе более живописное и вместе с тем более грозное зрелище.

Лагерь Конана располагался на окраине леса недалеко от берега моря, и иногда можно было расслышать отдаленный шум прибоя. Ночные джунгли были полны звуков: крики птиц, болтовня обезьян, грозный рык вышедшего на охоту хищника, хохот гиен и тоскливый вой шакалов создавали свою неповторимую, вечную, как сама жизнь, музыку, которая грубо заглушалась нестройным пением и пьяным хохотом сотен людей.

Звери, выходившие на свои тропы, огибали лагерь стороной — шум раздражал их, но не пугал. Лес был их царством — диким, таинственным, где все подчинялось извечным законам природы. Двуногие считают себя выше этих законов. Они исчезнут, а лес, море и степь останутся. И через миллионы лет птицы будут порхать с ветки на ветку и петь свои песни, а пожиратели падали все также будут тащиться за грозным хищником в надежде на наживу. Где тогда будет человек?

Толпа, веселящаяся в лагере, и не думала вслушиваться в ночную жизнь леса. Кто еще держался на ногах, шумели за себя и за своих спящих товарищей.

Непроглядная темень тропической ночи бессильно отступала перед светом многочисленных костров. В их отблесках мелькали самые пестрые одеяния в мире: разноцветные головные платки, золоченые шлемы, позаимствованные у туранских гвардейцев, широкополые аквилонские шляпы, причудливые головные уборы из перьев, обычные для пиктов и жителей черных королевств далекого юга, но чудно и дико выглядящие над их хайборийскими физиономиями. Куртки, халаты, длиннополые кафтаны, блестящие кольчуги, рубахи и туники самых ярких расцветок, короткие узкие штаны запада, широченные восточные шаровары и набедренные повязки.

Но было одно, что объединяло эту разношерстную толпу — оружие. Обычное, излюбленное оружие мунган — кривая сабля, но нередко можно было увидеть прямые мечи, обычные для закатных стран, и боевые секиры самых разнообразных форм. В дополнение к этому каждый разбойник в соответствии со своим вкусом имел нож, реже кинжал, обычный или метательный, стилет, тесак, топор — всего и не перечесть. И редко какой солдат регулярной армии владел с таким искусством своим оружием, как мунгане своим излюбленным, порой весьма экзотическим. Что до сабли или меча, то ими учились владеть еще с младенческих лет. Мунганские стрелки из лука смеялись над знаменитыми хоарезмскими лучниками и называли их недоучками.

Да, эта армия была сильна, но было у нее и слабое место: отсутствие дисциплины и неумение сражаться в строю. В чистом поле мунгане не выдерживали навязанного правильного боя и обращались в бегство, даже если силы сторон бывали равны. Понятно, что степные волки предпочитали дерзкие лихие налеты и нападения из засад.

Так было, пока не пришел Конан.

Радхар изо всех сил пытался поддерживать разговор с киммерийцем, хотя давалось это нелегко. Мысли шпиона, обычно четкие, острые, как лезвие его сабли, сейчас лениво ворочались у него в голове, возникая без всякой связи, и исчезая прежде, чем он успевал их додумать.

А Конан, был очень рад, что встретил человека, способного пить с ним наравне и говорил, говорил, говорил… Много спрашивал, и Радхар каждый раз с мучительным усилием взвешивал свой ответ, прежде чем открыть рот. К счастью для шпиона, Конан не всегда внимательно его слушал.

Киммериец скинул с себя тунику, попорченную клинком Радхара, и сидел напротив своего собеседника, обнаженный по пояс, огромный, подобно легендарным великанам. Тело его, несмотря на чудовищную величину мышц, тем не менее не производило впечатление бесформенной туши, как это часто бывает у крупных людей. Наоборот, каждый мускул был словно высечен резцом искуснейшего мастера, а в совокупности они являли собой великолепный тип могучего тела, изящного, несмотря на свои размеры.

Впечатление неповоротливости, впрочем, сразу исчезало, стоило только варвару начать двигаться. Пластика движений у киммерийца была такова, что ей могли позавидовать лучшие танцовщицы Аграпура, а скорости и реакции — сам

Радхар, лучший клинок Турана. Он и завидовал. И восхищался. И жалел, что ему придется убить киммерийца.

План Радхара сработал безотказно. Серый предусмотрел все. Его репутация позволила ему с триумфом въехать в лагерь Конана.

Эпизод с Арапшей еще более укрепил позицию. Поединок с варваром поднял его авторитет почти вровень с авторитетом самого Конана. Сегодняшняя разгульная ночь давала ему возможность послать гонца к отборным трем тысячам туранских всадников, скрывавшимся неподалеку от лагеря, тихо прикончить Конана и начать резню перепившихся мунган, лишенных своего вожака.