Виталий Дубовский - Воины Нави

Стоян присел на корточки подле волка, тяжело дыша и заглядывая в затуманенные глаза зверя. Волк был огромным, черная шерсть блестела, переливаясь в свете лучины, мощные лапы дергались, парализованные заклятьем.

Ведьмак снял с пояса мешочек и стал его бережно развязывать.

— Чернава, подойди ближе, может, чему научишься, — он высыпал на руку серый порошок, — этот порошок очень важен в делах колдовских. Готовится он из цветка Черного Морозника, который цветет лишь одну седмицу в году. Чтобы отыскать эту травку, нужно долго под луной по тайным полянам рыскать.

Стоян посыпал порошком волка и начал тихо нашептывать наговор:

Я Морозник посыпаю,Духа в теле запираю.Трижды выполнишь желаньяИ лишишь себя страданья.Кровью уговор скрепляю.Духа Волком нарекаю.Будь невидимым для глаз,Это мой тебе наказ.Коли кликну — вмиг явись,Страшным зверем обернись!

В руке Стояна, невесть откуда, появился нож. Лезвие чиркнуло ладонь, и капли крови окропили волка. Зверь встрепенулся, встал на лапы, заскулив, и виновато потерся о ноги Хозяина.

Ведьмак нахмурился.

— Сгинь — сказал! — И волк растаял словно утренний туман. — Вот скотина, то кусается, то у ног трется!

Чернава смотрела на ведьмака восхищенными глазами, куда подевались ее страх и слезы…

— Стоян, а ты, правда, не боялся с ним схлестнуться? А вдруг порвал бы тебя в клочья, вон какой огромный волчина?!

Ведьмак улыбнулся, впервые за эту ночь расслабляясь.

— Ну как же не бояться, конечно, страшно. Зато задора сколько в схватке, азарта! Кровь в жилах кипит, сердце замирает, ожидание напрягает. И вдруг — бац! Поймал проклятого. А дальше все от умения зависит, окрутить его бережно, заставить своей воле служить. Что, зацепил я сегодня и в тебе струнку буйную? Уже хочется в бой ринуться?

Девушка устало замотала головой.

— Хочется уметь оборониться. Вот бы еще научиться тому, что ты умеешь.

— Научишься, девонька, научишься. Но это все потом. А сейчас иди поспи, утро уж на носу. Да и мне пора спать, стар я ночь напролет за нечистью бегать. Завтра про коня не забудь.

Ведьмак двинулся к дверям, устало бормоча что-то себе под нос.

— Стоян?

— Чего еще?

Чернава стояла, потупив взор.

— Наш уговор в силе, ведьмак. Пойду с тобой. Я сама так хочу.

Закутавшись в пуховой платок, девушка развернулась и направилась к постели, оставив задумчивого ведьмака на пороге. Усмехнувшись, он покачал головой. «А может, это и судьба? Может быть…»

ГЛАВА 3

Ветер утих, видать, устал Стрибог под утро. Снег весело поскрипывал под ногами. Стоян толкнул калитку, расчищая снежный занос, и, пригнув голову, вошел в свою избу. Топнул в сеннике ногами, отряхивая снег, снял тулуп и вошел в комнату. В этот дом лишь он один мог войти, незваным гостям здесь не рады. Много на двери его дома было наговоров. И от любопытных односельчан, и от посвященных, и от воровской братии. Войти через эту дверь могли лишь с разрешения хозяина дома.

Жилище ведьмака было убогим — у селян не принято похваляться роскошью да богатством. В отличие от горожан, селяне все ценное прятали в схроны, выставляя на обозрение лишь самые необходимые вещи. Так было и в его доме. Тесаный дубовый стол, две лавки, глиной мазанная печь трещала горящими дровами. На печи кипел котел, разносящий по дому сладковатый запах брюквы. Возле печи стояла деревянная бадья с водой, в которой плавал резной черпак.

Зачерпнув воды, Стоян жадно напился, усаживаясь на лавку и вытягивая уставшие ноги.

— Эй, Михась, ты что ж это хозяина не встречаешь?

Из темного угла из-за печи вылез маленький мохнатый домовик. Он сонно зевнул и неторопливо поковылял к ведьмаку.

— Чего не встречаешь, чего не встречаешь… Я уж три раза брюкву грел, а ты все шляешься где-то…

Бурчащий домовик наклонился, стягивая с ведьмака сапоги. Михась был маленького росточка, чуть выше колена, весь покрытый мохнатой шерстью, угрюмый и косолапый. Лишь глаза сверкали озорством, выдавая истинный нрав домового.

— Ладно, не бурчи, не по девкам же я шатался, — Стоян улыбнулся в бороду, — хотя, как сказать… Такую девицу сегодня с того света вытянул! Даже подумал, не привести ли, наконец, в дом хозяюшку.

Из-за печи раздалось недовольное женское бормотание:

— Дожил, дурак старый. Это же надо такое, ведьмаку бабу захотелось! Попалась на глаза смазливая, сопливая, так он и слюни распустил — жениться надумал. Ох, чую, ничем хорошим это не закончится.

— Закрой свое орало, — взбешенный домовик подбежал к печи, — кикимора!

— Ну да, кикимора, а то ты не знал, кого в жены брал?! Поглядите на него, разорался, умник!

Домовик возмущенно топнул ногой и вернулся к ведьмаку. Кряхтя, забравшись рядом на лавку, стал болтать смешными кривыми ножками.

— Ты, Стоян, не обращай внимания на бабу дурную. Сам знаешь, кикиморы терпеть женского духу не могут. А вообще она хорошая, вон сидит уже третий день, новую тетиву тебе на лук плетет.

Ведьмак заинтересованно вскинул бровь.

— А на кой мне тетива новая, неужто старая пересохла?

Домовик удивленно пожал плечами, кивнув головой в сторону печи.

— А кто ее поймет. Говорит, мол, скоро тебе дорога дальняя ложится. Эй, Кика? Чего ты там видела о Стояне?

— Чего видела, то и видела. Дорогу видела дальнюю, опасную. Без лука никак не пущу. Вот только тетиву доплету, как положено, так и в дорогу снаряжаться сможет.

Домовик приволок на стол котелок и сел рядом с ведьмаком, смачно причмокивая. Стоян молча жевал, задумавшись над услышанным. О том, что дорога предстоит, он знал, о том, что дальняя, тоже. А вот опасности он пока не чуял, не заглядывал так далеко в грядущее. А кикимора соврать не могла, отмолчаться — да, а вот врать не в ее духе.

— Михась, чего тут без меня на деревне деялось?

Домовик, чавкая, стал рассказывать о том, как три дня назад кузнец напился и пошел по деревне буйствовать. Уж и старейшина его угомонить пытался, все без толку.

— Пойду, говорит, степняков бить. Надоело, мол, по лесам прятаться. Я, говорит, из рода Медведя, Боги силушкой не обидели, вот и пойду степнякам головы рубить. А сам пьян в стельку, сколько по деревне шел — все падал. Жену свою набил, соседу забор завалил, где-то в сугробе меч потерял. В общем, пока мужики его силой не скрутили, никак не могли утихомирить. Связали и домой поволокли — не бросишь, замерзнет ведь. Все-таки один кузнец на три деревни…

Ведьмак слушал вполуха, погрузившись в размышления. Уже многие годы он старший колдун в округе. Три сотни деревень постоянно обходит, наводя порядки в ворожбе. Чтоб никто лишнего не сотворил, как Верея давеча, чтоб детишек талантливых на примету брать. Вот та же Чернава. Он давно ее присмотрел, да только времени не хватало ею всерьез заняться. А тут все одно к одному и сложилось. Родилась она в бедном роду Лисицы, мало родичей у них осталось. Кого степняки перебили, кто погиб в междоусобицах с более сильными родами. Нет меж селян единства, не то, что городские, каждый норовит одеяло на себя перетянуть. Да только ничем, кроме как смертью, это не заканчивается.