Саймон Грин - Подземелья Хейвена

– Я действительно считаю, что вам следует принести жалобу на него, – продолжала Изабель. – В другой раз он может не ограничиться разбитым носом. Несколько суток в тюрьме немного успокоят его, а потом он дважды подумает, прежде чем ударить вас.

– Правда ваша, – робко согласилась женщина. – Придется пожаловаться.

– Ах ты, чертова сука! – мужчина бросился вперед, угрожающе подняв руки.

Изабель развернулась и коротко ударила его между глаз. Пошатнувшись, мужчина шагнул назад и, изумленно мигнув, свалился на пол. Изабель посмотрела на Хока.

– Придется взять его с собой. Ты бери за одну ногу, а я возьму за другую.

– Ладно, – сказал Хок, – мы прикуем буяна к перилам крыльца, пусть посидит там, пока не найдется констебль, который сдаст его в тюрьму.

Они подхватили мужчину за ноги и поволокли к дверям, как вдруг Хок услышал за спиной сдавленный крик. Он оглянулся и увидел, что женщина с ножом в руке бросилась на него. Хок отшвырнул тело и метнулся к стене; лезвие тускло сверкнуло в воздухе. Женщина устояла на ногах и вновь замахнулась на Хока, но Изабель сильным ударом сбила ее с ног, и она тяжело грохнулась на пол, выронив нож, который Хок ногой отбросил в угол. Женщина, лежа на полу, судорожно разрыдалась. Хок взглянул на жену.

– Какого дьявола она это сделала?

– Она любит его, – ответила Изабель, печально покачав головой. – Несмотря на побои, она любит его. Когда она увидела, что мы тащим ее мужа в тюрьму, то забыла обо всем… Теперь придется забрать обоих. Никто не может безнаказанно напасть на Стража, иначе мир никогда не наступит.

Хок угрюмо кивнул, и они поволокли обоих на улицу. К счастью, поблизости оказался констебль, который принял арестованных, а капитаны отправились дальше по своему участку. Дождь ничуть не ослабел. Время тянулось медленно. Северная окраина завершала свой трудовой день. Стражи разогнали какую-то поножовщину, пригрозили двум подозрительным типам с факелами и смогли отговорить самоубийцу от прыжка с третьего этажа. Вообще-то городской Страже было безразлично, убьет он себя или нет, но частенько самоубийцы бросались с крыш перед окнами важных особ, так что потом приходилось смывать с мостовой разбрызганные мозги. Таких бродяг презирали во всем городе, но Хок и Изабель не жалели времени на уговоры, стараясь действовать не криком, а спокойствием и терпением, и часто им удавалось убедить человека спуститься вниз не по воздуху, а по лестнице. После этого редко кто из передумавших вновь оказывался на крыше. В Северной окраине невозможно работать, если вы не умеете радоваться маленьким победам.

– Знаешь, – заметил Хок с мрачной улыбкой, – порой, когда мы подходим к очередному «прыгуну», я испытываю почти непреодолимое желание подкрасться и заорать ему прямо в ухо. Интересно, что тогда может получиться?

– Ты просто невыносим, Хок, – вздохнула Изабель.

Хок собирался возразить, но не успел. Рождаясь как бы сама собой, в их сознание вплыла нежная музыка флейт, в которую вплетался резкий скрипучий голос главного колдуна Стражи:

«Всем Стражам, находящимся в Северном секторе, немедленно направляться к Чертовой Яме, там вспыхнул бунт. Данный приказ отменяет все прежние распоряжения. Запрещается сообщать кому-либо о бунте до прибытия к коменданту тюрьмы. Это все».

Хок угрюмо сдвинул брови. Кивнув жене, он развернулся и быстро пошел обратно, чуть сутулясь под тугими струями дождя. Изабель следовала за ним. Чертова Яма по праву считалась самой старой и самой надежной тюрьмой в Хейвене. Громадное приземистое здание, сложенное из грубо отесанных базальтовых блоков, со всех сторон окружали высоченные каменные стены, укрепленные магическими заклинаниями. В обоих Королевствах знали, что еще никому не удавалось бежать из Чертовой Ямы. В тюрьме никогда не слышали о бунтах, волнениях или о чем-нибудь подобном. Неудивительно, что теперь сообщение было приказано держать в тайне. Чертова Яма сильна не только своими стенами, но и мрачной славой. К тому же стоило сказать слово, и на улицу высыпали бы толпы людей, стремящихся помочь узникам освободиться. У каждого жителя Хейвена за черной стеной были друзья или родственники.

Тюрьма стояла на краю города, в дальнем конце Северной окраины. Хок и Изабель часто видели жутковатые очертания тюрьмы сквозь пелену дождя, но никогда не входили в ее знаменитые ворота.

Внешняя стена, черная громадина, закрывающая собой почти весь мир, одним своим видом отбивала у заключенных охоту попытаться перелезть через нее. У ворот Хок нетерпеливо дернул за шнурок сигнального колокольчика, вызывая охранника. Ему было любопытно взглянуть на Чертову Яму изнутри, так ли там скверно, как рассказывают. Судя по байкам заключенных, условия содержания в тюрьме были просто ужасными. Хейвен безжалостно мстил тем, кто оказывался настолько неловким или настолько невезучим, что угодил за решетку. Считалось будто пребывание в тюрьме послужит для преступников таким страшным уроком, что они предпочтут исправиться, чем вновь вернуться туда. В Чертовой Яме налажена великолепная система регистрации, которая содержала сведения о всех опасных маньяках, чародеях, сбившихся с пути, государственных изменниках и еретиках. Город твердо верил, что так проще всего справиться с врагами, со всеми до единого.

Хок позвонил еще раз, затем постучал в ворота кулаком, пнул их ногой как следует, но только отшиб себе пальцы. Изабель тихо рассмеялась. Наконец заслонка глазка приподнялась, показалась угрюмая физиономия привратника. Тот долго и придирчиво изучал их лица и форму, потом глазок захлопнулся, и калитка в воротах со ржавым скрипом повернулась на петлях. Едва Хок и Изабель назвали себя, их сразу повели через дворик в кабинет коменданта. Повсюду царил беспорядок, охранники метались туда-сюда, выкрикивая какие-то приказы, которых никто не слушал. Откуда-то издалека слышался приглушенный стенами и расстоянием рев сотен глоток и грохот ударов железом по железу.

Кабинет коменданта тюрьмы обставлен с некоторой долей изящества, но никто не принял бы его за место отдыха – здесь только работали. Стены обклеены объявлениями о розыске и описаниями преступников. Эта своеобразная живопись заменяла обои. Простой, почти грубый стол завален бумагами, поделенными на две примерно равные груды. На одних стояла пометка «Срочно», а на других – «В общем порядке». Филипп Декстер, комендант Чертовой Ямы, стремительно пожал руки капитанам, жестом предложил им садиться и рухнул в кресло так, словно силы его вдруг иссякли.

Знаменитый комендант оказался маленьким человечком лет пятидесяти со слащавым выражением лица, которое так часто встречается у придворных. Одет он был несколько более изыскано, чем требовала его должность. Но сейчас комендант выглядел измотанным и усталым и Хок, пожимая руку Декстера, почувствовал, как дрожат его пальцы.