Дэйв Дункан - Дети Хаоса

Вигелианская прорицательница все перевела.

Демон усмехнулся и опустил Орландо на землю. Малыш решил, что вигелиане ему все-таки не нравятся, и подбежал к остальным детям, окружившим маму, желая получить свою долю внимания.

Значит, Дантио будет не один! С ним пойдут мама и все остальные. Его окатила волна счастья, и он возненавидел себя за это. Какой же он мерзкий червяк, если радуется тому, что семья разделит его несчастье! И все-таки он будет не один.

Мальчик бросился на помощь матери и подхватил Орландо на руки.

— Мы поедем кататься на колеснице — правда, будет весело? — Он взял Бенарда за руку. — Идем, Бена! Попрощайся с папой. Нам придется поехать с этим злым человеком. Но ты не бойся. Мама тоже будет с нами, и я помогу ей за вами присматривать.

ЧАСТЬ I ВЕСНА

ГЛАВА 1

Бенард Селебр вовсе не искал приключений, когда услышал крик женщины.

Резко развернувшись, Бенард поспешил назад по переулку. Нильс, который, спотыкаясь, шел рядом, не сразу понял, что остался один. Он бросился назад и схватил обеими руками мощную руку друга.

— Нет, не нужно! Никаких неприятностей, Бенард. Бенард, они воины! И их трое! Тебя разорвут на части.

Поскольку Нильс был не только слабее Бенарда, но и куда пьянее, тот против воли потащил его по переулку. На закате солнца они с друзьями пошли праздновать помолвку Нильса с дочерью главной кухарки дворца и немало преуспели в этом занятии. Бенард охрип от громких песен, а мир вокруг купался в хмельном веселье — пока не прозвучал женский крик.

Несмотря на приближение рассвета и мрачные тени, заполнявшие переулок, воздух оставался сырым и теплым, как в парильне; птицы охотились на насекомых, сверчки выводили рулады в кустах. Красные сполохи только-только появились на востоке, город спал, но Бенарду хватило света, чтобы понять: громогласные верзилы у дверей таверны, мимо которых он только что прошел, — воины. Он не заметил, что с ними женщина. И закричала она лишь теперь.

— Бенард! — взмолился Нильс. — Они веристы. Посвященные. И они вооружены, Бенард. Тебяраздавят!

В том, что говорил плотник, была доля истины. Миролюбивому художнику не след ссориться с жестокими веристами. Бенард не любил ввязываться в драки, хотя и обладал поразительной способностью находить неприятности на свою голову. Три воина? Даже в его нынешнем, затуманенном винными парами состоянии, когда он с трудом находил собственные пальцы, не говоря уже о том, чтобы считать на них, он понял: противников многовато.

А потом снова раздался крик и громкий мужской смех. Бенард пошел быстрее.

Цепляясь за него, точно плющ, обвивающий ствол дерева, Нильс завопил пронзительным голосом:

— Бенард! В это время по улицам ходят только женщины определенного сорта. Она знает, что делает. Ты в любом случае не сможешь ей помочь.

Бенард неохотно признал, что друг прав. Ему и в самом деле лучше вернуться в свой сарай и лечь спать. К несчастью, он принял это решение в ту секунду, когда добрался до угла и увидел ее. Он никогда не мог пройти мимо красоты, а эта девушка была очень хороша собой. Ослепительно красивая, такая, что дух захватывало, потрясающая — молодая и стройная, она отбивалась от огромного верзилы, раза в два больше нее, который крепко прижимал ее к себе. Он засунул руку в платье девушки и схватил ее за грудь. Его дружки такого же внушительного вида стояли рядом и веселились.

Их соломенного цвета волосы и бороды были коротко подстрижены, чтобы не ухватился враг. На шее медные ошейники веристов, торс и плечи обернуты куском ткани, руки голые.

Разноцветные полосы на так называемых «накидках» указывали на чины и того, кому они служат. Бенард узнал только малиновые полосы сатрапа Хорольда Храгсона, правившего городом и гарнизоном — официально вместо его брата, Стралга, а на деле вместо его сестры Салтайи Храгсдор.

— Убери от нее свои поганые руки!

Нильс исчез с горизонта, точно упавшая с неба звезда.

Хотя воины и прилично выпили, они мгновенно окружили Бенарда, который в ужасе сообразил, что громила, схвативший девушку, — Катрат Хорольдсон. Хуже и быть не могло. На прошлой шестидневке весь Косорд праздновал совершеннолетие и посвящение сына сатрапа, ведь любого, не пожелавшего веселиться, ждала немилость Хорольда. Очевидно, Катрат и его дружки еще отмечали радостное событие. Впрочем, они были опасны в любом состоянии, трезвые или хмельные.

С тех самых пор, как Бенард появился в Косорде пятнадцать лет назад, Катрат стал для него настоящим наказанием. Он был на несколько лет младше Бенарда, но его защищали высокое происхождение и компания ярых последователей, твердо решивших сделать жизнь презренного заложника-флоренгианина невыносимой. Только поселившись в доме мастера Одока, Бенард избавился от обидчика — да и то относительно. Катрат и его дружки знали, что заложник обязан являться во дворец по меньшей мере раз в день, и частенько его там поджидали.

Катрата посвятили в культ Веру в исключительно юном возрасте, потому что его отец был сатрап, а дядя — лорд крови Стралг. Теперь он мог доставить Бенарду куда больше неприятностей. Его накидка была из более дорогой ткани, чем у его спутников; заплечные ремни, на которых висели ножны, украшали фаянсовые пластины, на ногах красовались кожаные ботинки до лодыжек вместо полагающихся сандалий. Он крепко держал девушку одной рукой, не обращая внимания на ее попытки вырваться. И был не настолько пьян, чтобы не узнать любимую жертву.

— Что ты сказал, флоренгианское дерьмо?

Бенард быстро, хотя и запоздало, протрезвел. Теперь его могла спасти только богиня. Но что могла леди искусства сделать против бога войны? Он мельком взглянул на девушку и поспешно затянул главную молитву — молча, разумеется, поскольку обращение к богам было частью таинства: «…могущественная Ее величество и в бесконечности царства Ее благословения… Она — звезда на горизонте и прямой путь средь бури…»

— Я сказал, это моя подруга, — заявил он вслух. — С тобой все в порядке, Хильда?

Он не имел ни малейшего понятия о том, как ее зовут — просто назвал прелестное имя для прелестной девушки. В предрассветном сиянии все вокруг горело красным, но уж он-то должен был разглядеть ее алое платье! Выходит, Нильс прав: ему предстоит умереть ради спасения шлюхи от разгулявшегося клиента. Впрочем, ее красота может вызвать жалость у Анзиэль, даже если богиня не оценит его собственные достоинства. Он поспешно произнес следующие слова молитвы: «…повесь на небе радугу и придай форму ветру… Она слышит его мольбу и открывает очи, подобно ястребу, парящему в утреннем небе…»