Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

– А все из-за негодных овсяных лепешек! – ехидно ввернул Ланс.

Огвур энергично кивнул – запамятовав про отравление, скабрезно выругался и схватился за ноющий лоб.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила я.

Белый волк поднял на меня мученический взор:

– Бывало и лучше. В хрониках часто упоминается, что все великие люди жили не долго, но шумно. Вот и мне что-то не здоровится…

Ланс гаденько хихикнул.

– А если тебя настоечкой полечить? – неосмотрительно предложила я.

Огвура передернуло:

– До смерти зарекаюсь пить что-нибудь, крепче простой воды!

– Ну, дай то Пресветлые боги, – с облегчением проворчал трактирщик, торопливо сколачивающий новую скамью.

Полуэльф скептично покосился на орка и принялся аккуратно хлебать уху.

– А Эткин где? – поинтересовалась я, придвигая к себе вторую, наполненную тарелку и большой ломоть черного хлеба. Уха оказалась вкусной. Жизнь снова налаживалась.

– Их драконство в овине дрыхнут, – доверительным шепотом сообщил мне хозяин. – И упаси боги их разбудить. У меня итак уже от ихненского храпа две курицы нестись перестали, гусак заикаться начал, теленка на понос пробило, а порося…

Не говоря ни слова, я вынула еще один самоцвет и катнула его через стол по направлению к рачительному хозяину.

– А порося я вашим милостям на обед зажарю, с кашей и грабами, – как ни в чем не бывало, радушно закончил трактирщик.

Я одобрительно улыбнулась. Орк внимательно прислушался к слову «каша», посинел, позеленел, а потом резво бросился к открытому окну, прижимая ко рту ладони и издавая судорожные, клокочущие звуки. Я философски хмыкнула и облизала ложку. Самое тяжелое похмелье случается от пьянящего чувства собственной безнаказанности. Вот не стану в следующий раз платить за хулиганские выходки Огвура, вот тогда он, искренне надеюсь, сам наконец-то прочувствует эту простую истину.

Но и после ухи, которую, правда – с аппетитом съели мы с Лансом, покуда Огвура обильно выворачивало в окно, орку не стало лучше. Добрая хозяйка кудахтала как наседка, бурно всплескивала руками и обширным бюстом, суетилась и предлагала опробовать на совсем раскисшем тысячники проверенные народные рецепты – один другого хлеще. Я с сомнением отмела убойную экзотику вроде мочи трехцветной кошки, толченых тараканов и сырого петушиного яйца… При упоминании о последнем средстве я вообще ничего не сказала, а просто изумленно выпучила глаза, и тут трактирщица мимоходом, как бы невзначай посоветовала прогуляться на речку и искупаться в прохладной, еще не прогретой солнцем воде.

– А что? – гибко потянулся Ланс, с готовностью демонстрируя тонкую талию и стройные бедра, на которые итак уже, с черной завистью во взоре, подозрительно косилась дородная хозяйка. – Это совсем неплохой вариант. Так и представляю, как эффектно будут смотреться мои волосы в потоках прозрачной речной воды…

Огвур промычал что-то одобрительное и немного посветлел лицом.

– Решено! – махнула рукой я. – Купаться, значит – купаться.

Мы шумно вывалились во двор. Орк, нагруженный полотенцами и неразлучной секирой, Ланс – тащивший под мышкой сафьяновый сундучок с расческами, притираниями от солнечных ожогов и еще с бог знает какими, милыми его утонченному сердцу причиндалами. И я – как обычно, с верным Нурилоном за спиной. Для каких непонятных целей я поперла с собой тяжеленный волшебный меч, я пока еще не придумала, но, подчиняясь интуитивному предчувствию неведомой опасности, словно кошка скребущемуся где-то на задворках здравого рассудка, незаметно для друзей прикоснулась к рукояти клинка, проверяя – по прежнему ли свободно он выходит из ножен.

Хозяин приврал – дракон не спал в овине по той простой причине, что элементарно не помещался целиком в ветхом, дощатом сооружении, со стропил которого непрерывно сыпалась мелкая труха от поминутно сотрясавшего их заливистого храпа. От подобного забавного зрелища Огвур почти протрезвел. Голова Эткина скрывалась в проломе покореженной стены, тело распласталось внутри огороженного частоколом клочка земли, гордо именовавшегося огородом, а увенчанный кисточкой хвост, красиво возлежал на крыше изрядно просевшего курятника. Я рывком распахнула кривую дверь сараюшки и резво отпрыгнула сторону, выпуская скопившуюся внутри овина затхлую воздушную массу, густо пропитанную прокисшим послевкусием фирменного темного пива. Потом решительно шагнула через порог…

Эткин блаженно дрых, водрузив расплывшуюся в широкой ухмылке морду поверх плотно увязанных снопов, составленных из ядреных стеблей дикой конопли. Я громко присвистнула. Не пренебрегая наглядными уроками мэтра Кваруса, придворного лейб-лекаря в замке графа де Брен, я совсем не понаслышке знала о свойствах этого удивительного растения, способного одурманивать и погружать в продолжительный, крепкий и богатый видениями сон. Я решительно попинала окованным железом носком своего ботфорта по нижней планке входной двери, но дракон даже ухом не повел. Тогда я хулиганисто вытянула из пучка конопли длинный, гибкий стебелек и пощекотала мирно посапывающую морду. Эткин нехотя приоткрыл правый глаз.

– Киса, ку-ку! – радостно приветствовала я пятнадцатиметрового спящего красавца.

– Кто там? – недовольно буркнул гигант.

– Кто, кто – дед Пихто! – нахально представилась я. – Своих не узнаешь?

– Рыжая, сгинь! – плаксиво попросил дракон, прикрывая лапой массивную голову. – Позавчера пили, вчера – пили, сегодня – опять пить придется…

– Ни, ни, – решительно запротестовала я. – Хватит надираться до беспамятства каждый божий день, так и спиться недолго.

– Издеваешься, да? А опохмелиться? – страдальчески заканючил Эткин.

– Мы на речку идем, купаться, хозяйка посоветовала, – жизнерадостно оповестила я. – Она клянется что это, самое лучшее лекарство от головной боли.

Дракон медленно перевернулся на спину. Со двора донесся скрипучий звук окончательно завалившегося курятника и истошный вопль трактирщика. Я мысленно прикинула, не маловато ли драгоценный камней прихватила с собой из королевской сокровищницы Нарроны.

– Нет, – лениво начал перечислять гигант, для наглядности загибая когти на лапе, – чего-то не хочется. Вода еще холодная – раз, может хозяйка поднесет бочку другую пива для поправки – это два, и третье, – он задумчиво посмотрел на меня снизу вверх, – нехорошие вещи плывут сегодня по реке…

– Плывут по Роне? – не поняла я.

– Ага. – Дракон утомленно прикрыл слезящиеся с похмелья глаза.

– Что за выдумки?

– А сам не знаю, – расслабленно признался Эткин. – Всю ночь ужасы какие-то снились.