Владимир Васильев - Долг, честь и taimas

– Двадцать пять тысяч? Хм… – эльф пошамкал губами, совсем как человеческие старики, хотя лицо его до сих пор не знало ни единой морщинки. – Неплохие деньги! На них долго жить.

– , – согласился Геральт.

– Но ведь и умереть, отрабатывая их.

– Что ж, – Геральт пожал плечами. – Тогда Арзамасу-16 достанется весь мой гонорар, а не обычный процент.

– А какой процент ведьмаки платят Арзамасу-16? – поинтересовался эльф.

Геральт едва заметно обозначил улыбку, собрался с силами и все-таки взглянул эльфу в глаза – как в бездну.

– Вы ведь прекрасно знаете, почтенный Финдамиэль. Hаверняка вы успели забыть в несколько раз больше, чем все присутствующие здесь когда-либо знали. Разве не так?

Эльф как будто оцепенел; потом неохотно склонил голову набок:

– Мне действительно известен процент отчислений каждого ведьмака Арзамасу-16.

– Тогда зачем спрашивать?

– Должен же я тебя проверить?

– Проверить? Зачем? Если вы не доверяете мне, не имейте со мной дела. А если доверяете – к чему ненужные вопросы?

– Мне интересны твои мотивы, ведьмак. Ваш брат всегда отличался от обычных людей.

– Конечно. Ведь мы мутанты. Все, как один. Иначе мы не смогли бы ведьмачить.

Эльф снова на некоторое время оцепенел. Потом задумчиво, обращаясь куда-то в пустоту огромного зала, произнес:

– Пятьдесят процентов! Половина того, что тебе платят за риск! Ответь, ведьмак, зачем ты отдаешь эти деньги тем, кто сделал из тебя чудовище?

– Ты уверен, что хочешь знать это?

– Уверен.

– Затем, чтобы такие как ты могли послать на смерть вместо себя таких как я. И мне не кажется чрезмерным отчисляемый процент.

– И ты послушно идешь на смерть? Ради денег? Ради половины гонорара?

– Иду.

– Но почему? Почему, скажи на милость?

– Потому что именно за пятьдесят процентов от доходов всех, кто шел на смерть до меня, ведьмака Геральта научили оставаться живым, идя на смерть.

– Ты боишься смерти?

– Все боятся смерти.

– И тем не менее, берешься за работу, где шансы на успех зачастую бывают довольно призрачными?

– Берусь. Это моя работа.

– Но ведь ты боишься смерти. Я не понимаю тебя.

– Почтенный Финдамиэль… Воз в силу своего возраста, несравнимого с возрастом даже какого-нибудь захудалого орка, я просто не успеваю осознать сформулированное вами противоречие. В Арзамасе-16 меня не учили не бояться смерти. Поэтому я боюсь. Но меня научили выживать. Я ведь уже говорил. Поэтому я иду на смерть, выживаю, но при этом все время боюсь смерти. Где здесь противоречие? Я не вижу.

– Если не ходить на смерть, нечего будет бояться.

– Если не ходить на смерть, нечего будет есть. Мне и тем, кто еще только учится быть ведьмаком.

– Хорошо! – эльф порывисто хлопнул по столу холеной ладонью. – Вот контракт. Погляди, есть ли у тебя претензии к каждому из пунктов.

Геральт двумя пальцами принял распечатку на тончайшей гербовой бумаге и углубился в чтение.

– Претензий нет, почтенный Финдамиэль, – объявил он спустя какое-то время. – Но есть два замечания. Например, формулировка «в приемлемые сроки» кажется мне расплывчатой. Приемлемые кем сроки? Вами? Я могу не дожить, для меня время течет иначе. И вот еще: «любым доступным способом предотвратить дальнейшие смерти…» и так далее. Не боитесь ли вы такой формулировки? А если я взорву к чертям собачьим замок вместе с его тайной? Формально я буду прав. Но останетесь ли довольны вы?

– Ты не сделаешь этого, – тихо сказал Финдамиэль. – Ни один ведьмак не причинит вреда городу, который принял его.

Эльф вдруг вскинул голову и с характерным каноническим пришептыванием процитировал:

– Ибо хрупко равновесие городов, и разрушив дом воз погубить весь район, а погубив район воз обратить в развалины весь город. Помни о Карфагене…

Взгляд эльфа снова потускнел, голос стал тише, а пришептывание растворилось в обычном для эльфов смягчении согласных.

– Вы только называетесь истребителями чудовищ. На деле – вы сами чудовища, чудовища-санитары. Поэтому я не боюсь второй формулировки. А что до первой – сформулируй сам как считаешь нужным.

Геральт задумался, а потом предложил:

– А давайте пункт о сроках вообще вымараем. Не думаю, что вы заподозрите меня в желании остаток дней провести в этой дыре…

– Вымарываем, – коротко согласился Финдамиэль, а через какую-то минуту Геральту уже подали новую распечатку.

Бегло проглядев ее, ведьмак удовлетворенно кашлянул:

– Кхе-кхе… Вот теперь все как нельзя лучше. Подписывайте, почтенный Финдамиэль.

Эльф, на миг застыв со стильной чернильной ручкой в тонких пальцах, размашисто подписал контракт. Встал со стула и Геральт, оперся о столешницу локтем левой руки и тоже расписался.

Теперь он официально был нанят на работу.

– Как ты предпочитаешь получить плату, ведьмак? Наличными? Переводом?

– Лучше переводом. Что-то неохота мне таскать столько наличности в шмотнике так далеко от Центра… А назад вы меня, понятно, доставлять не собираетесь.

– Эранвальд! Подготовь машину! Мы едем в банк, в Черновцы, – велел Финдамиэль молоденькому эльфу-шоферу. И повернулся к Геральту:

– Это не займет много времени. Как, надеюсь, не займет много времени твоя работа.

– И я надеюсь, почтенный Финдамиэль, – совершенно искренне заверил ведьмак.

И действительно, в банк и назад смотались за каких-то полтора часа. Геральт проконтролировал как на один из его счетов в «Гномиш Кредитинвест» капнуло ровно двадцать пять тысяч гривен и успокоился окончательно.

Не привык он, что эльфы так спокойно платят огромные деньги за такую необычную и неопределенную работу.

Сначала Геральт вторично, с изнурительными подробностями, выслушал историю неудачных попыток проникновения в замок. Эльфы проявили в этом недюжинную изобретательность: пытались добраться до башни и через центральный вход, и через несколько малых, и в окна, и даже высадиться непосредственно в башенку из вертолета. Бесполезно. Окна они даже не сумели вскрыть; вертолет, едва приблизился к замку, впал непонятное оцепенение и рухнул вместе с орками-добровольцами в близлежащий парк. Малый вход в левом крыле удалось вскрыть без проблем, но двое сорвиголов из ближайшего квартала, которые туда сунулись, попросту не вернулись.

Терпеливо, метр за метром, шаг за шагом эльфы и их недалекие помощники из местных, привлеченные блеском солидной награды, вылизывали каждый из семи коридоров, что ответвлялись от холла у центрального входа. Тщетно. Добровольцы гибли, причем даже не всегда понятно от чего. Ни один из коридоров не оставался прямым больше двух десятков метров. Исследователь скрывался из виду, а потом доносился истошный крик, иногда – шум, и все. А иногда ни крика, ни шума. Доброволец просто исчезал без следа.