Джеральд Старк - Корни радуги

– Аий-й-йя! – пронзительно завопил тот, что скакал следом за только что зарубленным, и замахнулся узкой альфангой. Варвар успел лишь подставить свой тяжелый меч. Два клинка с размаху столкнулись, послышался жалобный хруст, – и разгоряченный конь унес нападающего, сжимающего в руке рукоять с куцым обломком лезвия, а на мече Конана появилась изрядная зарубка.

– Аий-й-я!

От следующих двоих, пластавших налево и направо, киммериец уклонился, ощутив, как свистящее лезвие обдало ветерком его макушку. Бандиты тут же сшиблись грудь в грудь с двумя мрачными великанами-тургаудами из охраны Гельге Кофийца. Спустя мгновение один тургауд и один степняк рухнули под копыта несущихся коней, оставшиеся в живых рубились так, что искры сыпались из-под сабель.

Возница, которого Конан прикрыл три удара сердца тому, лежал поперек мешков со стрелой в горле.

Киммериец, обеими руками стиснув рукоять меча, метнулся между телег, рассчитывая пересечь линию повозок. Вокруг орали, стонали, богохульствовали и просто молча умирали защитники и нападающие – последних, впрочем, гибло больше. Прямо под ноги Конану, соскользнув с верхушки камня, рухнул подстреленный степняк, за спиной у него еще болтался пустой колчан. Киммериец на миг опустил глаза, а когда снова поднял взгляд, увидел в десятке шагов широкую конскую грудь, сливающиеся в бешеной скачке копыта, всадника в великолепном парчовом халате, прильнувшего к самой конской шее в попытке избежать разящих стрел – все это разом, летящее на него по усеянной трупами пыльной обочине.

Времени на раздумья не оставалось. Конан прянул в сторону, присел, нордхеймский меч, загудев в воздухе, рубанул по широкой плоской дуге и подсек коню передние ноги. Всадник и конь – оба покатились кубарем, конь забился, пытаясь встать и визжа от боли, всадник же, хоть и оглушенный падением, мгновенно перекувырнулся, как кот, вскочил и выставил перед собой полумесяц туранской сабли-симитарры. Шапку он потерял при падении, длинные черные, давно не мытые волосы рассыпались по плечам, а раскосые черные глаза уставились на противника с лютой ненавистью. Разбойник был невысок ростом, однако коренаст и жилист до чрезвычайности, а то, как он держал оружие, чутко прощупывая воздух тонким острием, подсказало киммерийцу, что перед ним опытный боец.

Конан со своим тяжелым мечом не выдержал бы состязания в быстроте атаки с подобным противником. Единственное преимущество варвара состояло в длине клинка, да еще, может быть, в физической силе. Поэтому, когда без всякого предупреждения степняк напал, его встретила шипящая, сверкающая стальная мельница. Дважды разбойник делал быстрый, как удар змеи, выпад. Дважды его сабля со звоном отлетала, и он с трудом удерживал рукоять в пальцах. Такой защите Конана выучил человек, коего иногда полагали лучшим мечом Шадизара.

– Долго не протянешь! – яростно выкрикнул разбойник и ударил снова. Острейшее лезвие чиркнуло по левому предплечью киммерийца, и Конан едва успел отразить удар.

«Он прав», – подумал Конан, но тут что-то изменилось. Его противник внезапно захрипел, выронил саблю и повалился ничком прямо в белую дорожную пыль. Киммериец увидел два коротких арбалетных болта, пробивших тканый золотом халат под левой лопаткой.

Варвар остановил уже порядком замедлившуюся «мельницу» и осторожно положил на дорогу иззубренный и покрытый пятнами крови меч. В нем все равно не было более нужды: остатки банды, не выдержав боя и даже почти не прихватив какой-либо добычи, уходили в пустыню. Караванщики недосчитаются многих, но о шайке Мерцающего Облака отныне можно говорить в прошедшем времени: всего десятка полтора всадников в лисьих шапках избежало расправы, из них только половина нахлестывали лошадей, торопясь скрыться, прочие же, очевидно раненые или обессилевшие, едва держались в седлах.

– Конечно-конечно, никакой ты не герой. Тебе просто повезло. Сперва Мерцающее Облако чуть не стоптал тебя конем, а ты, ну по чистой случайности, вышиб его из седла – громы небесные, вот это был удар! Потом ты едва не четверть колокола выстоял против одного из лучших бойцов в Пустошах… Совершенно никакого геройства! Любой бы мог! – Дагоберт, рослый, светлоглазый и светловолосый, как все уроженцы Гандерланда, оглушительно захохотал и шутейно пихнул Конана в плечо свободной левой рукой – в правой гандер сжимал пивную кружку устрашающих размеров. Сидящие кругом костра воины поддержали шутку дружным смехом. – Да хватит тебе скромничать! Септах сказал – герой, значит, будешь героем!

– Эй, варвар, давай, выпей с нами!

– А с двумя мечами «мельницу» крутить сможешь?

– Вот и конец банде, да-а… Сколько мы их положили? А они наших?..

– Сабля у меня переломилась, а это степное чудище летит прямо на меня – ну, думаю, все, смахнет башку. Хватаю, что под руку подвернулось, и…

Вдоль крутого берега полноводного Хелиля, несущего свои вечно мутные воды к морю Вилайет, горели в ночи костры, то и дело слышались взрывы смеха и обрывки пьяных песен. Всякий новый кувшин вина или бочонок пива встречался ревом всеобщего одобрения. Торговцы, побывав на волосок от верной смерти, не скупились на доброе угощение собственной охране. Правда, владелец большого постоялого двора, непременной приметы любого крупного перекрестка караванных путей, мог только многословно извиняться и разводить руками – мол, пусть почтенные купцы простят недостойного, но вот уж третий караван нынешним вечером, мест нет, люди во дворе и так спят прямо на мешках… Ир'Аледаш плюнул и приказал ставить шатры. Ночь выдалась на удивление теплая, и лучше провести ее под ясным небом, чем в душной вонючей комнатушке придорожного кабака. Вдобавок совсем близко, под защитой небольшого приземистого форта с надежным туранским гарнизоном, протянулся над водой мост через Хелиль. Значит, Акит невдалеке, а остаток пути будет недолог и безопасен.

Скоротечный бой унес жизни двух с небольшим десятков караванщиков, нападающих же полегло самое малое вдвое. Впрочем, мертвых разбойников никто не пересчитывал, и хоронить их тоже не стали. Просто оттащили тела подальше в пески на поживу шакалам и воронью. Первая же песчаная буря занесет останки пустынных грабителей так, что ищи хоть нарочно – не отыщешь.

Внимания удостоился лишь труп их былого предводителя. Отрубленную голову Мерцающего Облака старшина воинов собственноручно залил крепким уксусом в небольшом бочонке (за нее власти Турана назначали немалую награду) и предложил сперва Конану как добытый в честном бою трофей. Киммериец с омерзением отказался. Септах недоуменно пожал плечами, и теперь жутковатый «трофей» покоился среди прочих ящиков и бочек в повозке ир'Аледаша, дабы по прибытии в Акит быть с триумфом переданным в городскую Управу.