Наталья Авербух - Граница

Он галантно пропустил меня вперед, а когда я сдуру сделала два шага, схватил за правую руку и резко вывернул.

— Ну, ты и сволочь, — прохрипела я, падая от боли на колени.

— Простите, — отозвался страж, — так положено.

Он рывком поднял меня на ноги.

Бедная моя рука, над ней еще никогда так не издевались!

Впереди возникло темное, скособочившееся сооружение, в которое страж меня и втолкнул. Помедлив секунду в дверях, он шепнул мне на ухо:

— И постарайтесь не наглеть, от этого зависит ваша жизнь.

Глава 3

Я оказалась в большом, ярко освещенном зале. В центре стоял массивный трон, а по обе стороны от него и за ним — кресла поменьше.

Пустые.

Страж остановил меня в десяти шагах от кресла и сильно надавил на руку.

— На колени, — прошипел он сквозь зубы.

На этот раз я вообще ничего не сказала, с перекошенным от боли лицом выполняя приказ.

— Госпожа, я привел ослушницу.

— Хорошо, страж, — мелодично отозвался женский голос необыкновенной силы и красоты. Голос доносился с трона. — Теперь прикажи ей встать.

Страж поднял меня на ноги.

— Кто тут? — спросила я, пытаясь повернуться к стражу лицом.

Послышался музыкальный смех.

— Не там ищешь, ослушница. Мы здесь. Суд закончился.

После этих слов в зале стало еще светлей, и в каждом кресле появилось по девушке. Последней возникла сидящая на троне судья.

— Мы все знаем, кто ты и как здесь оказалась. Твоя вина доказана. Будешь произносить последнее слово? — Чудесный голос судьи был абсолютно бесстрастен. Казалось, ей не было дела до своей речи, главным было звучание голоса.

Им все известно. Я судорожно сглотнула.

Что ждет королевского эмиссара на суде Заклятых?

Всемогущие боги, помогите мне!

Стойте! Откуда они знают, кто я? Почему я считаю их всеведущими?

Глубоко вздохнув, я принялась бороться за свою жизнь.

— В чем моя вина? — Мои слова разлетелся по залу.

Девушки дружно засмеялись переливчатым, бессмысленным смехом. Так смеялась я после того, как поговорила со жрецом. Так смеются безумные. Или ведьмы. Заклятые.

— Разве ты не знала — никто не смеет зваться Заклятой, не пройдя посвящение? Ты использовала наше имя — и избежала справедливой кары. Нам нет дела до тяжб леса, но обман недопустим. Ты удовлетворена?

— Подождите! — крикнула я. — Кто меня обвиняет?

Все снова засмеялись.

— Он стоит за твоей спиной, ослушница. Или ты забыла прошлую ночь?

— Я не виновна!

Смех. По-моему, им были безразличны мои слова. Они смеялись дерзости: я осмелилась спорить. Видимо, никто никогда не оправдывался на их судах. Все умирали молча.

— Разве не ты выдала себя за Заклятую и заставила стража вернуть тебя в деревню? — удивилась судья.

Я тихонько вздохнула. Первый шаг сделан: она удивилась. И хотя бы немного заинтересовалась.

Ах, всемогущие боги, такие далекие и бесполезные здесь, в этих диких лесах, помогите мне!

— Я не лгала вчера! — сообщила я.

— Вот как? Разве не ты назвалась Заклятой, которая дала обет не пользоваться своей Силой ровно сутки?

— Я этого не говорила!

— Вот как? — повторила судья. — Значит, страж лжет. — Она бросила тяжелый взгляд мне за спину.

Я почувствовала, как страж задрожал.

— Нет!

— И ты не лжешь, и страж не лжет… Так не бывает, девочка моя, — медленно проговорила судья.

— Я не называла себя Заклятой! Страж обманул сам себя, поэтому никто из нас вам не солгал.

— Как это? — заинтересовалась судья.

Я снова вздохнула. Второй шаг был сделан. От моих слов теперь зависит моя жизнь.

— Я задавала стражу вопросы, которые он принимал за ответы. Ни разу я не сказала: «Я — Заклятая». Я спрашивала: «Почему бы мне не оказаться Заклятой?». Я не сказала: «Я дала обет». Я спрашивала: «Может быть, я дала обет?». Страж мог ответить — нет, но он решил, что да. Он обманул сам себя, а я не сказала ни слова, которое…

— Довольно, — остановила мой сбивчивый лепет судья и снова поглядела на стража.

— Она боится, — объявил он.

Кто бы говорил, обиделась я, но смолчала.

Судья задумалась, потом обвела глазами остальных Заклятых.

— Девочка моя, еще никто не лгал лесному стражу правдой, — медленно произнесла она. — И никто не присваивал наше имя безнаказанно. Ты обманывала с помощью нашего имени, и в твоих речах только правда. Так не бывает, но ты это сделала. Тебя нельзя отпустить.

— Что вы хотите этим сказать? — с трепетом спросила я, когда она замолчала.

— Ты станешь одной из нас. Твои способности не могут принадлежать людям.

— Но я…

— Не благодари, — оборвала она меня. — Тем не менее, ты нарушила законы леса, будучи всего лишь человеком, поэтому поручаешься стражу, пока не пройдешь посвящение. Он сам распорядится твоей судьбой.

Она взглянула на стража, который отпустил мою руку и выступил вперед. Зря он оставил меня без поддержки — я с трудом держалась на ногах.

— Первая жертва, и ты больше не страж леса, — усмехнулась судья. — Она твоя, пока не пройдет посвящение. Потом ты будешь служить ей. Ты понял?

Страж кивнул.

— Через неделю, — произнесла судья, обращаясь ко мне, — мы соберемся вновь, и ты станешь одной из нас… если доживешь, конечно.

До меня не сразу дошел жуткий смысл ее решения. Она на неделю сделала меня игрушкой в руках лесной нечисти, при этом имеющей невероятно важную причину убить меня — чтобы потом не стать моим рабом. Но он же обещал…

Хотел ли страж убить меня вчера ночью?

Если не хотел, он убьет меня сейчас.

Но он же никогда не убивал раньше, судья ведь сказала, я — первая его жертва…

— Не говорю «до свидания», говорю: «прощай», — продолжала судья, — ведь, когда мы увидимся, ты уже будешь не ты.

Страж, видимо, успел скользнуть обратно мне за спину: он положил мне руки на плечи и силой заставил поклониться.

Когда я выпрямилась, вокруг не было ни Заклятых, ни зала. Только лес и страж.

Как я уже успела заметить, его добрая улыбочка означала очередную пакость.

— Я не стану Заклятой! — категорически заявила я, не дожидаясь, когда он раскроет рот и скажет, какая смерть меня ждет. — Вы не заставите меня пойти на предательство!

Улыбка на лице стража увяла. Похоже, я его обескуражила.

— О чем ты? Какое предательство?

Вместо ответа я достала из кармана королевскую грамоту.

Эти придурочные не только не догадались, кто я, но и даже не сообразили меня обыскать.

Страж взял у меня из рук грамоту и медленно развернул.