Майкл Муркок - В поисках Танелорна

В дверях замка Фанк с графом Брассом наблюдали за первыми подрагиваниями тяжелых широких крыльев, сопровождавшимися урчанием загадочного механизма внутри летательного аппарата. Наконец, орнитоптер взмахнул крыльями с серебряными перьями, покрытыми эмалью. Ветер взъерошил рыжую шевелюру графа, а Фанку пришлось придержать свой берет, и летательный аппарат, наконец, взмыл в воздух.

Граф Брасс помахал им рукой. Слегка наклонившись, машина поднялась над желтыми и красными черепичными крышами, затем сделала вираж, избегая столкновения со стаей гигантских фламинго, внезапно взлетевших с мелководья, и начала набирать высоту. С каждым новым взмахом крыльев скорость и высота полета возрастали. Земля осталась далеко внизу, и вскоре Хоукмун с Иссельдой устремились в бескрайнее ледяное небо.

После беседы с Орландом Фанком Хоукмун пребывал в глубокой задумчивости, и Иссельда, понимая молчание мужа, не пыталась заговорить с ним. Но вот он сам повернулся к жене и ласково улыбнулся ей.

– Лондра по-прежнему город мудрецов, – промолвил Хоукмун. – У королевы при дворе множество ученых и философов. Возможно, они помогут нам.

– Ты что-то знаешь об этом Танелорне, о котором говорил Фанк? – спросила она.

– Ничего, кроме названия. Но мне кажется, об этом следует узнать побольше. Почему-то у меня такое впечатление, что я уже был там, по крайней мере однажды, а может быть, и несколько раз, хотя мы с тобой точно знаем, что на самом деле я никогда там не был.

– Может быть, во сне, Дориан? Ты отправлялся туда в своих грезах?

Он пожал плечами.

– Порой мне кажется, словно в своих видениях я побывал повсюду… Во всех временах и во множестве миров. Теперь я убежден, что существуют тысячи других планет, похожих на нашу Землю, тысячи иных галактик и что все события нашего мира отражаются в иных мирах. Одни и те же судьбы разыгрываются как по нотам, лишь с незначительными вариациями. Однако я по-прежнему не ведаю, способны ли мы сами управлять своей судьбою, или нами управляют высшие силы. Существуют ли боги на самом деле. Что ты скажешь на это, Иссельда?

– Их создают сами люди. Ноблио как-то сказал, что дух человеческий столь силен, что способен придать реальность всему тому, в чем мы нуждаемся.

– Но тогда, возможно, и все эти иные миры реальны лишь потому, что в какой-то момент они стали необходимы большому количеству людей. Возможно, именно так и были созданы параллельные вселенные.

Она пожала плечами.

– Об этом ни ты, ни я никогда не узнаем наверняка и не увидим доказательств, сколько ни думай об этом.

Не сговариваясь, они оставили эту тему и принялись любоваться великолепным пейзажем, который проносился внизу за иллюминаторами кабины орнитоптера. Машина уносила их все дальше к северному побережью. Вскоре они уже пролетали над сверкающими башнями Париса, хрустального города, лишь недавно восстановленного в своей былой красе и славе. Солнце играло в бесчисленных гранях стекла и кристаллов, преломлялось в них снопами радужных искр, брызжущих во все стороны, отражалось радугой над призмами и спиралями домов, построенных забытым ныне способом древними строителями в незапамятные времена. Самые старые дома по-прежнему поражали воображение не только материалом и размером, но и ювелирной точностью форм и пропорций, точно все они, прежде чем оказаться на своих местах, побывали в лавке ювелира, который огранил их и придал форму октаэдров, декаэдров или даже додекаэдров.

Наполовину ослепленные сказочно неповторимым зрелищем, путешественники отодвинулись от иллюминаторов. Глаз отдыхал на пастельных переливах голубого неба. А снизу по-прежнему доносился хрустальный звон стекла и кристаллов, которыми жители Париса украшали свои улицы, выложенные кварцевой плиткой. Даже свирепые военачальники Империи Мрака, убийцы с руками, обагренными кровью, не устояли перед волшебной красотой хрустального города и пощадили его, не тронув ни одного здания. Ходили слухи, будто дети, рожденные в нем, оставались слепыми до трех лет, пока их глаза не становились способными воспринимать эту сверкающую красоту, в которой обречены были ежедневно находиться все горожане.

Миновав Парис, они оказались в плену огромной серой тучи. Пилот, который согревался во время полета не столько за счет теплого радиатора, расположенного в носу машины, сколько за счет толстого стеганого комбинезона, попытался подняться вверх, надеясь отыскать просвет в облаках. Но поскольку никакого просвета не было, он предпочел не рисковать понапрасну и, снизившись до трехсот футов, повел аппарат над унылой зимней равниной, окружавшей Карли. Мелкий моросящий дождь вскоре перешел в настоящий ливень. Быстро смеркалось, но они уже почти достигли цели. Вскоре впереди зажглись огоньки, и вдали показался город. Описав широкий круг над живописными крышами, крытыми либо светлосерой, либо темно-красной черепицей, они снизились и приземлились в широкой низине, заросшей зеленой травой, вокруг которой раскинулся город. Для орнитоптера, который никогда не отличался особым комфортом, посадка получилась довольно мягкой, тем не менее Хоукмун с Иссельдой были вынуждены изо всех сил цепляться за привязные ремни, пока пилот с последним судорожным взмахом крыльев аппарата не повернул к ним залитое дождем лицо и не дал знак, что они могут покинуть кабину. Дождь разошелся и вовсю молотил по крыше, так что путешественники вынуждены были с головой накрыться накидками, захваченными в дорогу. Согнувшись в три погибели, люди бежали против ветра, таща за собой экипаж. Хоукмун дождался, пока экипаж подгонят поближе к орнитоптеру, и лишь после этого открыл дверь и выпрыгнул наружу. Подхватив Иссельду, он помог ей как можно скорее забраться в экипаж. Едва лишь они заняли места, как мотор машины громко зачихал, она резко развернулась и помчалась в город, откуда ее только что доставили.

– Сегодняшнюю ночь мы проведем в Карли, – объявил Хоукмун. – А с утра пораньше отправимся на Серебряный мост.

По поручению графа Брасса в Карли для них сняли комнаты на одном из немногих постоялых дворов, переживших нашествие войск Империи Мрака. Это оказалась небольшая, но уютная гостиница поблизости от летного поля. Иссельда вспомнила, что останавливалась здесь давным-давно, когда еще совсем ребенком путешествовала вместе с отцом. Она оживилась, но вскоре воспоминания детства привели ее к мыслям о Ярмиле. Иссельда помрачнела. Хоукмун заметил, как изменилось настроение жены, и ободряюще обнял ее за плечи, когда после сытного ужина они поднимались по лестнице в отведенные им комнаты. Несмотря на то что супруги утомились после долгого дня путешествия, они еще долго беседовали, пока не исчерпали все темы разговоров, после чего сразу заснули.