Ирина Вильк - Бабкино наследство

— Ерема-а-а! Ну, где же ты?

— А-а-а, изволили — таки проснуться, барин. Никак головка болит? Изволите рассолу? Али еще чего? Может лапти Ваши почистить или на гармошке сбацать?

Смутные воспоминания стали всплывать в моем, все еще не очень трезвом, сознании.

— Мой Бог, Ерема! Что я натворил? Я сдал тебя с потрохами? — я в ужасе застонал.

— Ага. А еще своих новых друзей учил варить приворотное зелье. Не везет им, видишь ли, в любви.

— Ну и, как? Получилось? — я с интересом взглянул на спящих в обнимку верзил.

— Почти. Я думаю, что их дружба теперь может перерасти в нечто большее. Шучу, шучу. Видел бы ты свое лицо, — захихикал мой домовой.

— А ворона откуда? — продолжал я расспросы.

— Это та, которая на столе? Димон принёс. Сказал, что будет теперь колдуном Вуду! — Ерёма едва сдерживал улыбку.

— Смех смехом, а делать-то чего будем?

— C их чувствами, тягой к колдовству или с полем для гольфа?

— Гольф, конечно, игра хорошая, только плохо сочетается с нашим рабоче-крестьяно-колдовским происхождением. Может все-таки, Ерема, навестить нам моего прадеда в параллельном мире? Бабуля писала, что он великим колдуном был. Как думаешь, остыл он уже? Лет то сколько прошло! Может в ученики меня возьмёт, а? Самообучение не даёт нужных результатов. Да и не отстанут от нас эти любители иностранных игр на открытом воздухе. Хотя есть вариант! Можно превратить их, ну скажем, в жаб или пауков. Так ведь жалко ребят. Я ведь наколдую мутантов каких-нибудь. Как они жить то будут? Ну, что ты на меня уставился? Ну да! Я все знаю про прадеда. Ну, может не все, но то, что бабуля про него писала в своих записях, прочитал раз двадцать. Про то, как он изгнал свою дочь за то, что полюбила человека из чуждого ему мира. Про ультиматум: «Или я, или он!». И про то, какой он сильный волшебник. Поедем в гости? Рано или поздно это все равно случилось бы, так может сейчас самое время? — я с надеждой посмотрел на домового, боясь, что он запротестует, но тот только тяжело вздохнул и махнул рукой.

— Собирайся! — коротко бросил он и исчез с моих глаз.

Так! Смена белья, книги, телефон. А он мне там зачем? Да не знаю, пригодиться. Игр там куча. Ну, вроде все. Где Ерема? Я вышел во двор и увидел своего домового и… гору вещей.

— Что это? — оторопело, спросил я. Медленно обошёл эту гору и взглянул на довольного собой домового.

— Всё самое необходимое для дальнего похода, — оглядев плоды своего труда, ответил Ерема.

— Ты нанял армию носильщиков? — предположил я.

— Зачем? У нас для этого есть одна вещица, доставшаяся, кстати, от твоего прадеда, — ответил Ерёма, доставая при этом из своего кармана, что бы вы думали? Авоську! Самую обыкновенную советскую авоську. Веревочную сетку, состоящую из одних дырочек.

— С нетерпением жду презентации возможностей творения человеческого гения застойного периода истории нашей бедной Родины, — выдал я.

— Василий, ты можешь изъясняться попроще? И к тебе потянуться.

— Кто? — улыбнулся я.

— Да, какая разница? Следи за руками. Берёшь штучку, — он взял топор и кое-как запихал его в авоську. Топор исчез в ней. Я взял у него из рук авоську — она была пустая. Я потряс сетку, но из нее ничего не выпало.

— Ну и, как же нам это поможет? — удивился я.

Ерема, молча, засунул руку в авоську и достал от туда топор, торжествующе глядя на меня. Много ли домовому надо для счастья?

— Ничего себе! Как эта штука называется и, как она работает? — спросил я, не ожидая, в общем-то, ответа.

— Это ячеисто — пространственно — временная складская структура, для хранения и транспортировки грузов. Рот закрой, — домовой довольно ухмыльнулся.

— Один — один, — констатировал я, — но пора делать ноги. Ты пакуйся, а я оставлю любителям гольфа пару сюрпризов.

Я немного поколдовал. Ах, как жаль, что не увидим мы этого представления. Хотя почему? Ведь я могу представить себе, как Вован и Димон просыпаются в объятиях друг друга и, смутившись, пытаются встать. Им, что-то мешает. Они, как будто прилипли друг к другу, но ничего не видно. Ни веревочек, ни ленточек, ни даже скотча. Чтобы хоть, как то передвигаться, ежеминутно не падая, ребята вынуждены раздеться. Они в ярости мечутся по дому, разыскивая меня. Заглядывают под кровать, под стол и даже в печку. Всё тщетно. Меня в доме нет, но где, же я? В сарае? Точно! Они отправляются в сарай. По пути, на всякий случай, заглянув в колодец. В колодце темно. Он очень глубокий. Там вполне можно спрятаться. Кто туда полезет? Маленькая полемика и Вован со свежим синяком под глазом, подвязавшись веревкой, лезет в колодец. Вдруг, что-то холодное и мокрое обхватывает ногу парня и тянет его вниз, тихонечко подвывая на разные голоса. Ведро-то я расколдовал, но, что — то там всё же осталось. От ужаса у Вована перехватывает дыхание, и он начинает дергаться на веревке, при этом раскачиваясь и ударяясь о стены колодца. Представьте себе состояние Димона, который стоит у колодца и слышит только странные завывания и звуки ударов. Он на грани того, чтобы бросить товарища и позорно бежать. Но он преодолевает свой страх, хватает какую-то дубину и бросается на помощь своему подельнику, колотя без разбора дубиной, почему попало. А попал, собственно говоря, только Вован. Синяков у него прибавилось, а бодрости духа наоборот. Поэтому в сарай отправляется уже Димон. Ну, коровья лепешка по дороге в сарай воспринимается, как мелкая, немного пахнущая неприятность, ерунда, в общем. Ведь в руке — палка, в сердце — огонь, а в сарае — враг. Димон подходит к сараю, открывает скрипучую дверь и ему в лицо слегка веет, несущий запах свежего сена, ветерок. Просто идиллия. Не хватает селянки, спящей на сене. Он делает осторожный шаг в глубину сарая и дверь со скрипом за его спиной медленно закрывается. В сарае становиться темно, появляется запах плесени и затхлости, звуки капающей воды. На лицо налипает паутина, брр. И, наконец, апофеоз — жуткий душераздирающий вопль в самое ухо и, как следствие, обморок.

Вот такая забавная картина увиделась мне. Но время не ждет. Пора.

Тем временем Ерёма уже закончил паковать наш не маленький скарб, повесил за спину рюкзак с едой и выжидающе посмотрел на меня.

— А, что ты на меня так смотришь? Я дороги в параллельный мир не знаю, — сказал я ему.

— Ну, во-первых, параллельных миров много, а нам нужен один — наш. Значит так. Вставай лицом на восток. Помнишь главу о перемещениях? Сделай поправку на ветер и перемещай нас быстренько на тридцать семь верст, двадцать девять локтей и три вершка, только смотри не промахнись, а то в лучшем случае будем выбираться из трясины, а в худшем — нас будут выковыривать из утеса.