С. Алесько - Злато-серебро

Обретение прежних возможностей произошло неожиданно, он не знает толком, куда направится, чем займется. Разумней всего отсидеться где-то в лесу или горах, попутно собирая сведения. И неизбежно растрачивая силу… Прибегать к чарам придется, не только по необходимости, но и по ерунде, не сумеет он сдержаться. После пятилетней пытки бессилием не сможет, как бы ни хотел. А израсходовав обретенное сегодня, он попросту свихнется, коли не получится без промедления вернуть мощь.

Теперь-то он отлично понимает, почему люди, едва не погибшие от голода, забивают кладовки припасами и таскают в карманах куски хлеба. Пусть служаночка станет его запасом, этаким яблочком на черный день. Вряд ли откажет ему в близости, ей было хорошо в первый раз. Если и упрется из-за каких-то дурных бабских причуд, всегда можно заплатить, не деньгами, так услугами. Помочь найти новое, хорошее место или надежного мужчину. А может, у нее есть какая-то пустячная девичья мечта, которую ему будет нетрудно исполнить.

Да, решено, он возьмет ее с собой, а там видно будет.

Чародей встал, быстро собрал одежду девчонки, свернул, увязал в ее узелок вместе с прочими жалким пожитками, не забыв сунуть туда оставленные на столе невеликие сбережения. После положил маленький тугой сверток в свой мешок, щелкнул пальцами, и тот уменьшился до размера поясного кошеля. Потом быстро провел рукой по лицу девушки, наклонился к уху и прошептал что-то. Над постелью закружился видимый лишь ему золотистый вихрь, девичье тело исчезло, покрывало опало, обозначив маленький комочек.

Мужчина сунул руку в постель и быстро извлек на свет рыжую белочку. Зверек вытаращил со страху черные блестящие глазенки, дернулся было, но чародей поднес его к лицу, осторожно дунул в мордочку.

— Не бойся. Как только окажемся в безопасности, я верну тебе человеческий облик. Или он сам вернется, если меня убьют, — криво усмехнулся. — Посиди пока у меня за пазухой. Не рыпайся и не пытайся удрать. Поняла?

Зверушка дернула головкой, будто пытаясь кивнуть, после еще и заморгала, видно, не уверенная, что ее поняли.

— Ну и умница, — чародей удовлетворенно хмыкнул, сунул белочку за пазуху и затянул у ворота рубаху.

На выходе из замка его никто не остановил. Палач, как и всякий мужчина, время от времени ходит в кабак, выпить, а может, и с бабой поразвлечься. За развлечения платить наверняка приходится втридорога, ну, не стражникам ему сочувствовать. И работа больно грязная, и сам, болтают, прежде на чародейской стезе подвизался, да что-то незаладилось. А чародеи, вестимо, душевными людьми не бывают.

Мужчина в ошейнике только усмехнулся, когда сзади раздался звук прочищаемых глоток. Караульные вознамерились плюнуть ему вслед, чтобы отогнать тьму, которая, как известно, клубится липким маревом вокруг тех, кто пытает лиходеев и лишает их жизни. И стремится прянуть в душу всякому неосторожно приблизившемуся. Давайте, вояки, посылайте плевки пожирнее. Отрежьте напрочь обратную дорогу в Залесненский замок.

Свернув в первую же улицу с площади, что раскинулась перед входом в крепость, палач замедлил шаг. Из города выбраться будет потруднее, ворота уже закрыты, а разрешения градоправителя или кастеляна покинуть Залесный у него нет. Можно, конечно, прибегнуть к волшбе: замутить сознание стражникам или перенестись прямо через стену. Хм, у вояк имеются защитные амулеты, на стену наложены легкие чары… Все это преодолимо, с его-то умениями, но значительное колебание полотна сил не останется незамеченным. Чаровать против городской защиты — все равно что дергать за нитку сигнального колокольчика. Это не слабенькая волшба, проделанная над никому неизвестной служанкой и собственными вещами. Она вызвала лишь легкое колыхание полотна, надо надеяться, незаметное среди усилий тех же городских целителей и мелкой шушары вроде гадалок да прорицателей. Вряд ли Саликс сегодня нарочно следит за палачом. Коли так, он бы почуял. Раньше всегда чуял.

Да, вмешательство в чужую волшбу знатно потреплет полотно. Оно еще долго будет колебаться, глядишь, и след удастся взять. Кабы не ошейник с чародейской скрепкой, можно было б самому обратиться в птицу, филина, к примеру, и перелететь через стену, зажав в когтях белочку и пожитки. К счастью, есть еще один способ, надо только дождаться восхода луны. Благо, ночь ясная, а бледноликая Госпожа сегодня должна быть в прибытке.

Зверушка за пазухой чихнула, ворохнулась раз-другой, дернулась, силясь высунуть мордочку через ворот. Он ослабил шнуровку.

— Чего возишься? Да, купался я не вчера, но трактирная служанка ко всяким запахам должна быть привычна.

Зверушка еще раз чихнула, высунула нос из распущенной горловины и замерла, успокоившись.

— Вот жадный болван, — проворчал он. — Сам себе устроил. Давай-ка я тебе человечий облик верну. И ступай на все четыре…

Белочка испуганно цокнула и нырнула вниз, мужчина усмехнулся, но шнуровку затягивать не стал. Пушистая шубка и хвост приятно щекотали, неожиданно захотелось поскорей оказаться подальше отсюда, где-нибудь у речки. Искупаться, вернуть девчонке естественный вид…

Чёрен мрак, не о том он мечтает! Сил под завязку, на путешествие по лунным лугам их уйдет не так уж много. А плоть его и вовсе не должна быть голодна. Еще кабы служаночка была раскрасавицей-искусницей из тех, что тешили его, когда… Стоп, только воспоминаний не хватало. О побеге надо думать! Вон, кажется, показался над городской стеной краешек светлого лика.

Теперь ждать недолго. Луна всплывает все выше, ее лучи, наоборот, скользят вниз, с крыш по стенам, стекают на брусчатку мостовой. Вот и подходящее по размеру пятно.

Шаг, и он будто очутился на росном лугу, трава выше колена, прохладная, унизанная бусинами капель. Влажный холодок ощущается сквозь ткань, ноги обвивают не то травяные пряди, не то упругие струи. Мостовая, стены домов с темными окнами, черепичные крыши истаяли, видятся словно сквозь толщу воды. В ушах шум, как бывает, когда нырнешь в волну или глубкий омут, а двигаться легко, все равно что плыть по течению — малое усилие переносит далеко вперед.

И чародей, набрав полную грудь прохладного, пахнущего терпкой лунной пылью воздуха, шагнул за городскую стену.

Сегодня ночью луна осияла не только окрестности Залесного, она царила над всей Пиролой. По бескрайним лунным лугам беглец за каких-нибудь полчаса добрался до предгорий Кряжистого хребта, а ведь туда от места его ссылки не меньше двух недель конного пути.

Чародей наслаждался путешествием в лунном свете. Все эти годы он тосковал по силе, мучался от заунывного воя черной пустоты где-то внутри и совсем забыл, как это чудесно — скользить над ночной землей в лучах Бледной Госпожи. Хозяйка оказалась милостивой, позволила бессильному слуге не помнить, чего он лишился. Созерцание ее лика будило лишь смутную тоску, которая в полнолуние утрачивала горечь, превращалась в предчувствие чудесного, оставшееся, как он полагал, в давно минувшем детстве. При взгляде на мягко сияющий белый диск, плывущий в синевато-черной высоте небес, внутри становилось пусто и легко, вот-вот взлетишь.