Артём Каменистый - Время одиночек

Вот, например, как трактирчик Пуго. Достойнейшее заведение: полы чистые, столы вытерты, пиво разносит пара смазливых девиц, причем не шлюх, а серьезных девок – за зад ущипнуть попробуешь, так можешь и схлопотать, а уж о большем и не мечтай. А самое главное – есть второй этаж, а уж там все вылизано до блеска, и платят не медью.

Серьезные люди туда за серьезными делами приходят. В другом месте за стеной может нюхач сидеть с писарем наготове, а у Пуго не так – у Пуго стены это стены. И его стены тайны держать умеют. И за это Пуго платят серебром – за порядок и надежность. Если ты снял комнату у Пуго, ты временно стал хозяином маленького замка. Стены здесь тараном не прошибить – ори не ори, не услышит никто. На окнах литые решетки и внутренние ставни. Попасть наверх можно лишь через общий зал, пройдя по лестнице у всех на виду. Чужаку это не светит – день и ночь парочка слуг наготове. По трактиру работают, само собой, но главная задача для этих мордоворотов, разборки с нехорошими посетителями – один постоянно в зале дежурит для оперативного реагирования. Дебоширов они заранее примечают, глаз набитый – оба в страже поработать успели. Да и сам Пуго хоть и немолод, но силу не растерял – мало кто на ногах больше минуты против него устоит. Удар такой, что хоть дрова им коли – кулак будто гиря. Справляются с проблемами здесь легко.

Днем, до закрытия ворот, в трактире случайного люда хватает. От ворот до ворот народ бегает покуда светло, а жрать да пить надо, вот и забредают. Фазанов, фаршированных перепелиными языками, здесь не подадут, но зато навалят каши, жареных сосисок, жбан пива поставят, и все за пару медяков. А что еще надо крестьянам да мелким торгашам?

Вечером ворота закрываются, и все – случайным людям тут делать больше нечего. Наступает время для обитателей межстенья. Чужаков нет – все свои. Тихо становится, спокойно. Зал полупустой. Обитатели верхних комнат спускаются, рассаживаются у столов вдоль стен, поодаль друг от друга, и шепчутся кучками о своих важных делах. Пара завсегдатаев трется у стойки перед Пуго, да порхает со снедью и питьем оставшаяся до закрытия служанка.

Обычный вечер.

А этот тип необычный. Чужой он. Хрупкий, невысокий, бледный, глаза чистые, наивно-доверчивые, но с затаенной лукавинкой. Ну будто девка переодетая. Одежда хорошая – такие тряпки богатые студенты таскают. И капюшон на голову накинут – так ученики любят бродить… или мелочевка до сини не доросшая. Студент? Или, может, маг-недоучка? И чего это его занесло сюда в такую пору?

Пуго подманил пальцем Суару. Служанка подскочила к стойке, выжидательно уставилась на хозяина:

– Ты этого хмыря в плаще знаешь?

– Нет, первый раз вообще вижу. Да и какой это хмырь – симпатичный мальчик.

– У! Лярва – об одном только думаешь! Что-то я смотрю он пьет медленно, кружку ты ему не обновляешь.

– Так он вообще не пьет. Заказал, а не пьет. И не ест.

– Послали боги посетителя – он что, собрался над этой кружкой всю ночь трястись?

– Не знаю. Закрываемся же скоро. Спросить его, снимет ли он комнату?

– Я тебе дам спросить! Бегом на кухню, копуша – Борт со своими дружками уже поглядывает косо на тебя. Небось ждут горячего!

Старуха Ниба стукнула об стойку кружкой:

– Плесни мне еще, Пуго, и не ругай девочку – она хорошая у тебя.

– А не много ли тебе будет?

– Жалко, что ли?

– Да чего мне пиво-то жалеть! И куда тебе только влазит, вся уже провонялась, да и опухла вон как – это у тебя почки уже от пива гниют.

– Пиво дырочку найдет. И вообще, мне замуж уже точно не выходить – хочу и распухаю. Наливай давай.

Пуго, поднеся старухе новую кружку, тихо поинтересовался:

– Ниба, а что за мальчишка там сидит, не знаешь?

– Не Пуго, первый раз его вижу. Вон, на него Урций косится – может знакомы?

– Не смеши – Урций вечно косится на всех, у кого есть яйца, а уж от такого смазливого юнца этот боров и вовсе в восторге. Не нравится мне этот парнишка.

– А мне нравится. Симпатичный он.

– И ты туда же – лярва старая.

– Сам ты лярва. А еще ты кастрат.

– Я бы тебе доказал обратное, будь ты лет на сто помоложе.

– Так я еще столько не прожила.

– Да что ты говоришь? А с виду не скажешь!

Ленивая перепалка привлекла внимание Гика. Жулик пододвинулся поближе, махнул кружкой:

– Ты, Ниба, у нас самая красивая – не слушай ты этого трактирщика, он давно женщин на пивную бочку променял. Чего это вам этот малец так интересен стал?

– А ты его знаешь? – вопросом на вопрос ответил Пуго.

– Не сказать чтобы очень… Видел я его утром на рынке, что у ворот, о чем-то он там с Шугером трепался. И Шугер при этом выглядел очень интересным – похоже, продавал этому юнцу что-то.

– Интересно что?

– Шугер все что хочешь тебе продаст. Это же Шугер.

– Не мели ерунду. Шугер если продает, то не репу. Шугер оружием промышляет. Что хочешь тебе достанет: хоть армейское, хоть штучное.

– Так и я о том же – не о репе точно они трепались. Шугеру репа ни к чему. А парнишка на студентика похож. И по прикиду видно, что родители у него жирные. Но не столичные. Будь столичными, так бы не бродил между стен – поближе к центру шатался бы. О чем такому неженке можно было с Шугером говорить? Ножичек, может, купить решил, для неверной невесты… Небось и кошелек у него не пустой – к Шугеру с пустым подходить опасно. И вообще на девку похож – худосочный слишком. Пуго, если ты его на ночь выпрешь из кабака, ребятки на улице точно в темноте его за шалаву примут, и за угол заволокут. Вот смеху-то будет, когда штаны стащат. Слушай, Пуго, а что за тело там, у лестницы сидит. Вид у него будто у гробовых дел мастера. Уж не некр ли он?

Пуго ответил не сразу – Гик, конечно, свой в доску, но язык при нем распускать не стоит. Да и было бы из-за чего – да, постоялец мрачноватый, но человек проверенный, и пакостей от него пока не было. Частенько здесь останавливается, да и друзья его тоже нередко заглядывают. И сам он, и друзья его, все люди благородные – платят исправно, серебром платят, и сверху не забывают добавить, отблагодарить. Мрачноватые, конечно, люди, и немногословные – даже имен своих никогда не называли. Ну так молчание это не грех. И на одно лицо все, видать это семейное дело – не иначе как братья. А уж гробовщики они, или некры, это дело их – Пуго в дела постояльцев нос не совал. Нос беречь надо.

– А если и некр, тебе-то какое дело?

– Мне? Мне совсем никакого.

– Вот и помалкивай. Постоялец этот человек тихий, но что-то мне говорит, что разозлиться может вмиг. А это нехорошо будет.

– Да уж – бугай знатный. Я его, кстати, вчера видал за заставой. Он чего-то топал к мельнице, вниз.