Вера Чиркова - Простая история

Потому что в маленьких поселках, где живет полукочевое племя пустынников хаиннов, царят очень жесткие патриархальные законы, свято поддерживаемые старейшинами. Да и вот эти парни в белых чалмах, когда придет их очередь пить кумыз в войлочных кибитках и вспоминать молодость, превратятся в столь же истовых поборников старинных законов.

— Нужно охранять наш покой. Мы сняли дом, и хотим отдохнуть. — Не договаривая и половины правды, кротко объясняет хаинн.

Впрочем, я и сам понимаю, что в снятом на пару дней особняке они будут предаваться вовсе не философским размышлениям о смысле жизни. Для этого хватает времени, когда хаинны целыми днями не вылезают из седла, мягко покачиваясь на неспешном верблюде, обходящим по кругу пасущееся стадо.

— Я буду охранять один?

— Нет, ты будешь старшим, и наймешь еще три-четыре человека.

— Я никогда не был старшим, — уже сказав, понимаю, что слишком поторопился.

— Ничего, у тебя получится, — непонятная улыбка змеей скользнула по губам пустынника и пропала, словно почудилась.

— Сколько дней?

— Четыре-пять.

Понятно, пока не окончатся деньги, что они отложили на это мероприятие.

— Сколько я получу?

— Четыре квадрата в день тебе и по три помощникам.

— Тридцать квадратов мне за все дни и по двадцать троим помощникам. И деньги вперед.

— Хоп, — кивнул он, и бросил на стол кошелек. — Тут половина. Остальное получишь, когда приведешь людей.

— Куда?

Он объяснил, как пройти к нанятому ими дому, и спокойно вышел из чайханы. Вот и начинает налаживаться новая жизнь, едко ухмыляюсь, допивая свою джарму. За последние два дня я намотал на свои бедные ноги такие километры пути и перелез через такое количество заборов, что уже давно сбился со счету. Однако, несмотря на все усилия, не продвинулся за эти дни ни на шаг ни в розысках Шинера, ни в поисках выхода из ситуации.

И каждый раз возвращаюсь ночевать на этот постоялый двор. Он слишком удобно расположен и так часто меняет посетителей, что более безопасного места найти все равно бы не удалось.

Разумеется, можно было присоединиться к каравану, но мне безумно жаль свою пятую точку опоры. Почти месяц не слезать с лошади, не самое приятное времяпровождение. А если к этому прибавить пыль, слепней, комаров, ночевки на жестких камнях и болотных кочках, змей, тарантулов, полусырую пригорелую кашу по вечерам… и еще десятка три подобных радостей…

Нет, я никогда не любил себя так мало, чтобы позволить родному организму перенести все эти лишения.

К тому же я твердо знал, одного меня в беде не оставят. Как только в новых правилах пользования башнями переноса, которые уже на второй день вывесили по городу, появится хоть малейшая лазейка, за мной придут. Возможно, через неделю или две, а может и через месяц. И я не должен быть в этот момент слишком далеко. А этот постоялый двор располагался на таком расстоянии от башни, что позволял поймать призыв моего амулета. Поэтому все мои проблемы пока сводились к поиску источника существования, на оставшиеся деньги даже в этом, относительно дешевом пристанище мне не прожить.

Охранников себе в помощь я присмотрел, не сходя с места. Троих парней, прибывших с караваном и заказывающих себе самую дешевую пищу, приметил еще в первое утро. Они были хмуры и осторожны, а один бледен и худ так, словно недавно перенес тяжелое ранение. И двое других обращались с ним очень бережно и заботливо, стараясь подсунуть самые лучшие кусочки из того немногого, что у них было.

— Спроси у тех парней, они не разрешат мне угостить их? — шепнул я парнишке, разносящему джарму.

Через минуту, получив это предложение, дружная троица уставилась на меня такими подозрительными взглядами, что любой другой начал бы всерьез опасаться за свою жизнь. Но только не я. Несколько раз понаблюдав за ними, я мог почти с уверенностью сказать, что ни бандитами, ни жуликами парни не были. Зато умели обращаться с оружием, и обладали, судя по бдительным взглядам, всеми качествами, необходимыми охранникам.

Я улыбнулся им приветливо, но без заискивания и допил кисловатую джарму. Ну, решайтесь же, парни, вряд ли вам в ближайшее время поступит подобное предложение.

Они пошептались и старший, еще раз оглядев меня с ног до головы, осторожно кивнул. Я жестом подозвал разносчика, бросил ему один из своих собственных квадратиков и сделал распоряжения. Потом не спеша встал и спокойно подошел к их столу.

— Можно сесть? — Надеюсь, мой голос звучит достаточно учтиво, и одновременно с достоинством.

Старший снова кивнул, и я сел так, чтобы, если переговоры зайдут в тупик, можно было в любой момент успеть вскочить и перевернуть на собеседников стол.

— Что ты хочешь? — Без обиняков спросил старший, в открытую изучая мое лицо.

Вернее, личину, к которой я и сам уже так привык за эти дни, что больше не вздрагиваю, когда ни меня подозрительно смотрит из очередного осколка зеркала смуглый, черноглазый мужик.

— Совместить завтрак с деловым разговором.

— А если нам не понравится разговор? — Ехидно прищурился младший.

— Тогда завтрак вам достанется в качестве оплаты за потраченное на меня время, — дружелюбно улыбнулся я.

Как будто время у них расписано по минутам! Старший так же, как и я, каждый день слоняется по городу, его приметную куртку я научился замечать в любой толпе, а младший остается с раненым. Но что-то до сих пор они не подыскали себе ни занятия, ни более приличного пристанища.

Старший снова кивнул и я дал ему мысленную кличку — молчун. Тогда как младшего за ехидный блеск желтоватых глаз справедливо будет прозвать язвой.

Мальчишка подавальщик, которому я объяснил, что за скорость исполнения заказа сдачу можно не приносить, резво подбежал к столу и начал выгружать из корзинки заказанную мной еду. Кувшин с наваристым бульоном, горячие лепешки, отварная брынза, огромные блестящие помидорины, маринованные баклажаны фаршированные зеленью и овощами, и жареная жирная курица произвели на парней ошеломляющий эффект. Наесться до отвала на халяву теперь представлялось им не такой уж плохой оплатой за разговор со мной.

Младший, не стесняясь, налил в принесенные миски бульон, и первую поставил перед раненым. Потом наломал курицу на куски и лучший положил перед ним же.

— Я столько не сьем! — тихонько запротестовал тот, но никто не собирался его слушать.

Наоборот, сунули в одну руку кусок лепешки, в другую ложку и предложили начинать искать дно.

Я оторвал себе кусок лепешки, пододвинул одну помидорину и, достав жестом фокусника из рукава метательный нож, принялся нарезать овощ на аккуратные ломтики.