Флейм Корвин - Вор и убийца (СИ)
— Оденешь это, — сказал он.
За его могучей спиной показалась обнаженная фигура. Человек одного со мной роста. Кожа его отливала нездоровой синевой; лицо, казалось, окаменело. Он был неестественно равнодушен. Монах отстранился, и обнаженный нагнулся к моей рубахе.
Я остолбенел. Он мог надевать мою одежду только для одного!
— Что замер? — яростно прошипел над ухом первый незнакомец. — Он неизлечимо болен, и его семье щедро заплатили, чтобы заменить тебя у Стены казней.
Не дожидаясь ответной реакции, монах опрокинул меня на пол и стащил оставшийся сапог и штаны. Когда обреченный на смерть завершил с одеянием, он нацепил на него кандалы, вставил в рот кляп и спрятал страшно спокойные глаза под мешком.
По совести говоря, я был еще как тряпичная кукла. Поняв, что на вразумительные действия в эти минуты я не способен, незнакомец схватил меня и сверток одежд в охапку и, цедя сквозь зубы ругательства, оттащил на половину, где должен располагаться священник. Задвинув засов, он дал знак кучеру.
— Хотя бы посиди тихо и смирно, — велел незнакомец.
Это словно протрезвило. Что ж, судьба в очередной раз лихо завертела мной. Посмотрим, к чему приведет новый зигзаг. Я потянулся к свертку. В нем обнаружилась монашеская ряса и скромный наряд ревентольца достатка ниже среднего, но еще не нищенствующего.
— Тс-с! — незнакомец поднес палец к губам.
Не догадываясь, что схватили за локти отнюдь не капитана флибустьеров, судебные приставы выдернули из фургона беднягу, принявшего мой крест, и громко хлопнули задней дверцей.
Воспользовавшись паузой, я торопливо оделся.
— Так-то лучше, — одобрительно произнес незнакомец.
Снаружи грянул залп аркебуз.
Переждав, пока притихнет кровожадный рев толпы, незнакомец ехидно произнес:
— Поздравляю со вторым рождением!
Я чувствовал себя последним подлецом.
— Но кто и почему… — начал я.
— Уже ведь говорил, прибереги расспросы на потом.
— Хотя бы ваше имя, сударь.
— С сим пожалуйста. Оливер Фоссато. В прошлом солдат удачи, ненадолго монах, а ныне снова наемник. Может обращаться ко мне на ты, и достаточно просто — Фосс. А теперь повременим с беседой. Накинь капюшон и будь тише воды!
Глубокий капюшон монашеской рясы укрыл половину лица.
В фургон вбросили последнего из смертников. Дино. На этой раз обряд покаяния был соблюден до точки.
Мою душу раздирала злоба, обида и стыд. Я должен помочь другу. Но как? Любая попытка избавить Дино от казни закончится лишь тем, что аркебузиры расстреляют его, меня и еще моего таинственного спасителя. Я не мог рисковать жизнью Фосса. Знаю, это трусливое и низкое оправдание. Но, дьявол меня подери! Я не мог ничего! Кровь и песок!
Прости, Дино… Его увели.
Я грузно осел вниз.
— Догадываюсь, что у тебя на сердце, — рядом умостился Фосс, — но иначе нельзя.
Фургон трясся по булыжникам площади Правосудия.
Ухнули аркебузы и… Будь проклята эта толпа!
Покойся с миром, Дино…
— Зачем я вам?
Отчего-то я был уверен, что Фосс действует не один.
Оливер покачал головой:
— Ты нужен одному весьма могущественному человеку. Ты ведь не пират. Ты вор, и всегда был им, даже когда разменивал морские ветра под флагом Крюка. Ты вор, и вор, какие еще не рождались в этом мире. А хваленые подвалы Конрада Дамана для тебя были сущим пустяком, видал ты и похлеще. Я знаю это и ты, Николас, знаешь это.
Я пытался не отвести взгляд и не перемениться в лице. Он чертовски прав. Но откуда…
— Поверь, мой наниматель долго следил за твоими, хм, приключениями, — Фосс перебил ход моих размышлений; он словно бы читал мои мысли, — и ему многое известно. Да ты и сам понимаешь, что в определенных кругах имя Николаса Гарда на слуху.
Мой взор случайно упал на крохотное оконце. Фургон подкатил к тюремным воротам!
— Не волнуйся. Эта телега ведь оттуда.
Ворота медленно и со скрипом распахнулись. Фургон вновь затрясся, однако ненадолго.
— Приехали, Николас. Поднимайся, и что бы ни случилось, молчи и не откидывай капюшон!
Фосс выпрыгнул через распахнувшуюся дверцу, я последовал за ним. Мы очутились в полукруглом внутреннем дворике, скромных размеров. Никаких выходящих на него окон заметно не было, только несколько дверей. Кучер, не говоря ни слова и не оборачиваясь, скрылся за одной из них.
— Лошади готовы.
Обернувшись на новый голос, я непроизвольно отпрянул. Рядом стоял тот самый жирный тюремщик! Он держал под уздцы двух пегих жеребцов; явно не из самых лучших конюшен, но вполне крепеньких.
— Не волнуйся, — произнес Фосс. Мое поведение забавляло его, — это свой человек.
— Извини за тумаки, приятель, — добродушно пробасил толстяк, — но иначе было нельзя.
Я не нашел, что сказать.
— Как там, Акан? — обратился к тюремщику Фосс.
— Все чисто.
— Тогда не будем медлить. По коням!
Когда я и Оливер запрыгнули в седла, Акан сунул Фоссу фонарь и повел жеребцов к неприметным невысоким воротам напротив тех, что минуту назад впустили нас во дворик. Толстяк кивнул Оливеру и запер ворота, оставшись по ту сторону створок из потемневших от времени неокрашенных досок. Мы снова вдвоем. За воротами тянулся такой же малопримечательный туннель со стенами из необтесанного камня, без окон и дверей. Вдобавок низкий, проходилось постоянно наклоняться.
Туннель вывел к воротцам, которые на вид ничем не отличались от первых двух. Спешившись, Фосс притушил лампу и поставил её наземь, а затем чуть раздвинул створки ворот, лишь бы смог проехать всадник, и я вновь оказался на площади Правосудия.
Фосс вывел за мной своего скакуна и закрыл проход.
— Давай за мной, — мой спаситель ловко вскочил в седло.
Продираясь сквозь расходившийся по домам люд, я старался не смотреть в сторону Стены казней. А вокруг сновали горожане! Я услышал скрип собственных зубов. Как же я ненавидел ревентольцев в тот миг!
Особняки богатых кварталов сменились одноэтажным Ревентолем, то тут, то там начали попадаться лачуги бедняков.
— Молчи, — вновь предупредил Фосс.
Кривая улочка Нижнего города уперлась в величественную стену Внешних бастионов столицы арнийского королевства. У ворот как всегда переминалась с ноги на ногу хмурая очередь. Крестьянам и простым обывателям эдиктом Марии-Луизы повелевалось покидать город только через Северо-западные ворота. Низшее монашество, рясы которого сидели и на нас, также относилось к числу черного люда.
Под испепеляющими взглядами мы пустили лошадей прямиком к десятку пикинеров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});