Ольга Громыко - Ведьма-хранительница

Вот и сейчас – вместо тепленького, поджаристого пирога с хрустящей корочкой меня ожидали чугунок с холодной вареной картошкой, кринка с кислым молоком и ломоть черствого хлеба. Тяжело вздохнув, я зачерпнула простоквашу ложкой, подержала у рта и со страдальческой гримасой вылила обратно в кринку. Раньше она хоть для волка мясо покупала. Волк исчез незадолго до весны, в мое отсутствие – видать, издох от голода, мрачно подумала я, бросая ложку.

В окошко мне виден был уголок Дома Совещаний – там переминались с ноги на ногу гнедые кони в сине-золотых чепраках. Арлисская делегация как раз проходила в здание, только что покончив с приветственным церемониалом. Последними в Дом вошли Догевские Старейшины. Я сглотнула слюну, представив длинный стол, накрытый белой скатертью и уставленный изысканными блюдами. Конечно, стоило мне пожаловаться Лёну на вегетарианскую диету, и он подыскал бы мне более хлебосольную домохозяйку, но я не хотела обижать Крину и, что греха таить, надеялась хоть чуточку похудеть перед выпускным балом.

Один из коней заржал, и мое внимание снова переключилось на Дом. В поле зрения появились Лён и Келла – оба при полном параде, он в белом, она в черном. Рука Травницы покоилась на галантно подставленном локте Повелителя. Сладкая парочка усиленно игнорировала друг друга, заключив временное перемирие на взаимоневыгодных условиях. Лён пропустил Келлу вперед, вошел следом и закрыл дверь. Конь снова заржал, отмахивая мордой назойливого овода. Красивый, рослый верховой жеребец, но не той породы, что разводят в Догеве, – здешние кони несколько массивнее, с более густыми, но короткими гривами-щетками и длинными волнистыми хвостами. Вампиры называли их «к'яарды», утверждая, что лучших скакунов не сыскать. В Арлиссе, похоже, сыскали…

Я отвернулась от окна. Вид простокваши и конспектов наполнил мою душу неизбывной скорбью.

Глава 2

До отъезда мне так и не удалось повидаться с Лёном. Это почему-то показалось мне дурным знаком. Не из-за экзамена. К десятому курсу начинаешь понимать, что абсолютного знания не бывает, за относительное ниже тройки не поставят, а недостающее всегда можно придумать. И потом, у меня было ощущение, что все оценки распределены заранее, подписанные дипломы давным-давно лежат у Учителя в столе, а выпускной экзамен нужен Школе только для отчетности – неужто за десять лет наши преподаватели так и не выяснили, кто на что горазд? Конечно, ударить в грязь лицом не хотелось никому, но и излишне переживать не стоило.

Особенно не торопясь, но и не оттягивая время, я распихала по чересседельным сумкам учебники, конспекты, свитки, листы и клочки бумаги с пометками, оделась по-дорожному и, послав к лешему Крину с Келлой (они традиционно пожелали мне «ни пуха, ни пера»), уехала из Догевы.

Лён даже не вышел на крыльцо Дома.

Чем дальше я отъезжала, тем больше мне хотелось завернуть коня и во весь опор помчаться обратно. Ощущение, что я бросаю друга в беде, все усиливалось. В то же время я прекрасно представляла себе лицо Лёна, если я вернусь с полпути, дабы убедиться в его благополучии. Да прежде все догевские вампиры лягут костьми, чем на их драгоценного Повелителя упадет пушинка!

Как только Догева скрылась из виду, тревога пошла на спад, но до конца так и не развеялась. Впрочем, очень скоро мне стало не до нее – предстоящий экзамен вытеснил из головы все прочие мысли. Как водится, первыми его сдавали Пифии (иначе от них не было никакого спасения; вынужденные томиться до последнего дня, они так и норовили предсказать идущим на заклание коллегам какую-нибудь гадость якобы в порядке «повторения материала»), на следующий день экзаменаторы терзали Магов-Практиков, и в последнюю очередь самых терпеливых и безропотных Травников.

Я рассчитывала прибыть в Стармин вечером накануне экзамена, но налетевшая гроза спутала планы, пришлось пережидать ее в придорожной корчме, так что в Школу я приехала в самый разгар суматохи – нынешние выпускники, измученные бессонными ночами, бесцельно слонялись взад-вперед по коридорам, уткнувшись в конспекты и бормоча под нос обрывки заклинаний. Результаты не заставляли себя ждать. На втором этаже прямо из потолка шел снег, на третьем лаборанты с кафедры неестествознания гонялись с сачками за пятипалым крысолаком, над головой то и дело проносились молнии, один раз я врезалась в невидимую стену, воздвигнутую на месте открытой двери, потом едва успела отдернуть ногу от вычерченной на полу пентаграммы, которая тут же полыхнула трехаршинным столбом огня, оставив после себя черный дымящийся контур. Двое аспирантов, пыхтя, несли в экзаменационный кабинет длинный стол, покрытый бархатной скатертью. Стол ловко изгибался на поворотах, скатерть брезгливо поджимала углы, уворачиваясь от парящих в воздухе пульсаров.

В спальном крыле было потише; всеми забытый зомби, методично и печально ощипывающий листья с некогда раскидистого фикуса, при виде меня поспешно спрятался за высокую кадку.

– Здравствуй, красна девица! – приветствовала меня Велька, отрываясь от потрепанного фолианта «Приворотные и отворотные зелья». – Ох, до чего же ты красна!

– Н-да, переборщила немного, – призналась я. – У тебя нет какого-нибудь увлажняющего бальзамчика? Плечи словно горят.

Помимо благотворного действия солнца, расцветившего кожу алыми жгучими пятнами, пребывание у озера обернулось для меня доброй сотней зудящих волдырей от комариных укусов. Велька порылась в стенном шкафчике, выбрала большую пузатую бутыль, заткнутую винной пробкой, откупорила, подозрительно понюхала и скривилась. Судя по ее лицу, травница мучительно вспоминала, что же туда налито и не станет ли у нее одной подругой меньше. Поразмыслив, Велька решила рискнуть, отдала мне бутыль и вернулась к конспектам.

– Как знания? – поинтересовалась я, пытаясь рассмотреть содержимое бутыли на свет. Точно не поручусь, но там плавало что-то вроде дохлой крысы, невесть как пропихнутой сквозь узкое горлышко.

– Каша в голове, – честно призналась травница, перелистывая страницу, из-под которой выскользнула на кровать сушеная веточка череды. – Такое ощущение, что впервые вижу собственный конспект. А у тебя?

– И не спрашивай. – Я вытряхнула на ладонь немного бальзамчика, оказавшегося густым и прозрачно-серым, с вкраплением каких-то мелких лепестков. Как ни странно, зуд он унял мгновенно, по плечам разлился приятный холодок.

– Счастливая. У тебя экзамен через полчаса, а у меня – завтра, – позавидовала Велька.

Подобное счастье казалось мне весьма сомнительным. Едва я успела втереть в плечи последнюю порцию бальзама, как в комнате, презрев приличия, материализовались Важек, Темар и Енька. Последний держал под мышкой покорно обвисшего Барсика. Хлебная должность школьного талисмана и природная жадность обязали его слопать все дары, поднесенные адептами в преддверии экзамена, и теперь черный кот висел на Енькиной руке мертвым грузом, закатив глаза и лишь изредка шевеля хвостом, чтобы его по ошибке не выбросили на помойку. У остальных был такой затравленный вид, словно они кого-то убили и хотят всучить нам труп на хранение.