Алексей Абвов - По следам Алхимика

— Кем ты, Виктор, себя сейчас считаешь, учёным, или…?

А на моё невнятное мычание в безуспешных попытках с кем-то идентифицировать себя, ответил:

— Вот видишь, то самое «или». Ты же уже не считаешь «ботаников» своими коллегами, и их клановые интересы для тебя ничего не значат. Скажи, если бы я не гонял бы тебя со своими бойцами, стал бы ты таким как сейчас, сильным, понимающим не только в своей науке, но и в жизни? Нет. Так бы и остался «обиженным умником». Зато теперь я за свой «Первый отдел» давно не беспокоюсь, ты прекрасно справляешься со своими дополнительными задачами.

В общем, раскрыл мне глаза, популярно объяснив психологические особенности причисления себя к какой-либо группе и неосознанному следованию групповым интересам. Через физические упражнения и боевую подготовку он сместил мне ориентиры самоидентификации, так что моё восприятие своих бывших коллег перешло от обычной обиды поначалу к «классовому противостоянию» между охраной и охраняемым сейчас. Но при всём этом сохранились все особенности восприятия настоящего учёного, что позволяло видеть, в том числе и ту информацию, которую учёная братия собиралась утаить от государственного ока.

И вот, через пять лет такой интересной службы, и случилась эта неожиданность, зашвырнувшая меня куда-то далеко-далеко, как бы ни в иной мир, судя по тому, что вокруг себя сейчас наблюдаю. Можно сказать — это моя недоработка, прошляпил что-то реально опасное и не подстраховал учёных со своей стороны. Вот только на тот день ничего особенного совершенно не планировалось, самая обычная рутинная текучка. Опять непонятным образом сложились обстоятельства или же кто-то специально устроил диверсию? Интересно, что стало с лабораторным комплексом, кто-то кроме меня выжил…

Мои недолгие воспоминания о себе самом в бесперспективных попытках почесаться, прервало появление седого бородача. Тот внимательно посмотрел на меня, недовольно что-то бормоча себе под нос, и достал из кармана какую-то странную штуку. Больше всего она напоминала какое-то женское украшение, состоящее из упругой дужки низкой короны и сети тонких золотых цепочек, в пересечении которых вставлены небольшие драгоценные камни. Опять внимательно посмотрев на меня, мужчина приладил мне на голову это самое украшение и что-то на нём сильно нажал. Виски резко вспыхнули острой болью, которая вскоре сменилась приятной прохладой. Даже тело чесаться вроде бы немного перестало.

— Теперь ты меня хорошо понимаешь, искатель? — сказал бородач на своём языке, однако почему-то его прекрасно понял.

Хотел было утвердительно ответить, но это было явно лишнее, так как мой собеседник удовлетворённо кивнул головой и продолжил:

— Я Повелевающий мудростью Питисиниюс Асиюс. Это полное имя, но ты можешь обращаться ко мне просто Питс или Повелевающей, так как мы, вроде бы с тобой даже коллеги, хоть ты и проклятый алхимик, сила в тебе не чиста, если я правильно понял. Твоё имя уже знаю, но ты больше никому его не говори, ибо оно совершенно не произносимо. Теперь тебя все будут тут называть Витос — запомни это раз и навсегда, если хочешь выжить.

Мне ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть головой, всё равно с одной стороны понимал, о чём речь, но не до конца понимал всей сути сказанного.

— Так вот, прежде чем ты получишь некоторую свободу действий, — продолжил после небольшой задумчивой паузы бородач, — жду подтверждение своего долга жизни на огненной клятве. Ты ведь понимаешь, что тебя вернули из-за грани небытия? Вижу что да, понимаешь, это хорошо. И ещё я выкупил кроме тебя самого все твои вещи, что притащили искатели вместе с тобой. Хоть там практически ничего ценного и нет, разве что нож, тем не менее, потратился знатно. Потому твой долг жизни и все расходы оцениваю в три дюжины дюжин золотых сиунов. Подтверждаешь ли ты мне согласие выплатить этот долг? — к последней фразе голос мужчины заметно окреп, а в комнате явственно похолодало, и снова зачесалось внутри головы.

Хотя у меня и возникло явное ощущение, что меня просто «конкретно разводят на бабки», причём на «конкретные бабки», но особо спорить почему-то не хотелось. Пусть и ощущал заметное давление на мою волю, однако всё сказанное мне сейчас, так или иначе, было правдой, которую хотелось просто признать. Да меня спасли, даже вещи, говорят, сохранили, а там, знаете ли, много чего полезного было, особенно в здешних совершенно непонятных условиях. Только бы освободили руки и дали добраться до оружия. Так что против какого-то там «долга жизни» базарить не стал. Вместо разумных возражений о том, что я вообще-то никого не просил меня спасать, да и сам бы со временем оклемался, захотелось просто немного поторговаться, просто для приличия, как это ни странно.

— Полторы дюжины дюжин, — нагло ответил ему, удивляясь тому, как легко говорю совершенно незнакомые мне слова, и прекрасно понимаю смысл сказанного.

Повелевающий мудростью несколько опешил от таких слов, видимо ожидая совершенно безусловное подчинение, резко дёрнув своей длинной бородой, но потом расплылся в широкой улыбке.

— Истинный с тобой, две дюжины дюжин и не медяком меньше! — уверенным голосом придавил меня он, — тоже мне нашел, где и с кем торговаться, и так от тебя пока одни расходы и никакого прибытка.

— Согласен, — заверил его, прекратив наш короткий торг, хотя ощущение того, что очень сильно продешевил и стоит торговаться дальше, так никуда и не делось.

— Хорошо, повторяй за мной слова огненной клятвы, — Питс посмотрел мне глубоко в глаза так, что заглянул прямо в душу, — «Обещаю выполнить волю на благо и вернуть свой долг жизни Питисиниюсу Асиюсу или его наследникам в размере две дюжины дюжин золотых сиунов в течении своей жизни и жизни моих наследников, буде те у меня появятся, на чём призываю огонь силы свидетелем».

Повторил сказанные слова, а в самом конце Повелевающий резко хлопнул в ладоши и по моему телу быстро пробежал снизу вверх самый настоящий огонь, хотя вокруг при этом чуть-чуть похолодало. После произнесённых слов и странных спецэффектов, вдруг явственно почувствовал, что не смогу не сдержать только что данного слова. Действительно придётся отдавать непонятные сиуны. И ещё сделать что-либо во вред этому «колдуну» точно не смогу пока окончательно не расплачусь с ним. Странные такие ощущения, вроде бы меня ничего не связывает помимо обычных верёвок, но, тем не менее, чувство реальной привязанности и ощущение взятого долга никуда не исчезает. Чертовщина, какая-то одним словом.

Тем временем чрезвычайно довольный произведённым эффектом колдун кивнул мне и продолжил разговор с утешительными нотками в голосе: