Юлия Григорьева - Погоня за сказкой

— Должно быть, мы вас напугали, — Дамиан вышел из воды и теперь рассматривал меня.

— Несомненно, — немного грубо ответила я, мазнула досадливым взглядом по такой же раздосадованной Эдит и направилась в сторону поляны. — Помыла руки, — проворчала я себе под нос.

— Мадемуазель Ламбер… Ада, так, кажется? — вновь догнал меня голос Дамиана.

— И вновь не ошиблись, — ответила я не оборачиваясь и скрылась за деревьями.

На поляне царило оживление. Прислуга уже собрала «стол», и теперь почтенные семейства перебирались ближе к нему. Мое появление было встречено изумленным оханьем и матушкиным шипением:

— Несносное дитя, что ты сотворила с платьем и волосами?

Намокший подол лип к ногам, с кончиков волос, попавших в речку, капала вода. Я раздраженно повела плечом, пытаясь скинуть матушкину руку.

— Всего лишь помыла руки, — ответила я. — Мы можем отправиться домой?

— Ада, это диверсия? — спросила мадам Ламбер.

— Всего лишь несчастный случай, — ответила я. — Матушка, я бы хотела вернуться домой.

Оглядев сначала меня, затем господ, собравшихся на поляне, матушка указала на карету.

— Иди, горе мое, Лили тебя проводит и вернется с каретой, — сказала она. — А мы с твоим папенькой еще задержимся.

Я посмотрела на папеньку, после — снова на матушку и ее деловитое выражение лица и поняла: мадам Ламбер все еще не потеряла надежды добиться своего, даже без моего присутствия. Папенька остался недоволен матушкиным решением.

— Я сам провожу свою дочь, — сказал он.

— Как скажешь, — живо согласилась матушка. — Это верное решение. Нехорошо юной девушке одной раскатывать в карете по большой дороге.

— Всего-то от леса до города, — я пожала плечами и направилась к карете, предварительно попрощавшись со всеми.

Когда папенька захлопнул за мной дверцу и сел на Радугу, я увидела, как из леса вышли под руку Дамиан и Эдит. Господин лейтенант оглядел поляну и повернул голову в сторону отъезжающей кареты. Последнее, что я успела заметить, это лицо своей матушки, исполненное коварства и неприкрытого ехидства. Не знаю, что ее так могло порадовать, но дальнейшее осталось скрыто за стволами деревьев.

Проведя день в бесцельном мотании по дому, я наконец уселась за новый модный роман, и время потекло незаметно. Несомненно, было жаль испорченного дня, который я ждала несколько месяцев. Но, слава Всевышнему, это не последний выезд на природу в нынешнем сезоне, еще успею развлечься. К тому же вскоре Льено должна была посетить примадонна столичного театра оперы, мадам Мирано. Говорят, чудеснейший голос. Матушка ни за что не захочет пропустить столь значимое событие в нашем маленьком провинциальном городке.

А мои дневные огорчения… Что ж, жила я как-то все эти годы без Дамиана Литина, смогу прожить и дальше. В конце концов, ничего ужасного не случилось. Я даже не знаю, какой он, Дамиан Литин, что за человек. Возможно, он игрок и ловелас. Нет, такого счастья мне не нужно. Если уж этот мужчина — судьба Эдит, пусть ей и достается, а у меня продолжается вольная жизнь, полная удовольствий. Этим я окончательно успокоилась и пришла в благодушное состояние.

Когда приехали родители, я уже зевала, но оторваться от романа не могла. Даже на шаги матушки не отреагировала, продолжая вчитываться в чарующие строки, открывавшие моему внутреннему взору чудеснейшую историю.

— Ада, дитя мое, — матушка шагнула в мою комнату, и я вздрогнула.

— Ах, матушка, вы меня испугали, — я закрыла книгу и поднялась с софы, чтобы поцеловать мадам Ламбер в румяную щеку.

От матушки пахло вином, глаза ее возбужденно блестели, а на устах блуждала загадочная улыбка.

— Как пикник? — спросила я.

— Чудесно, Ада, чудесно, — она легко рассмеялась, усадила меня обратно на софу, взяла за руки и начала рассказывать.

Я вежливо улыбалась, слушая ее, и думала, как бы скорей вернуться к роману, но матушка не желала меня быстро оставлять. Она все говорила и говорила, а я все так же вежливо улыбалась, косясь на закрытую книгу, где мне осталось прочитать всего десять страниц. Ох, матушка…

— А почему ты не спрашиваешь меня про свою подругу? — тоном дурного актера возмутилась мадам Ламбер.

— А что я должна спрашивать? — я искренне пожала плечами.

— Значит, тебе неинтересно, как у них все повернулось с Дамианом? — она хитро сверкнула глазами, и я почувствовала легкое раздражение, вновь покосившись на книгу.

— И как у них повернулось? — послушно спросила я, зная, что матушка не угомонится, пока не расскажет всего, что собиралась.

Матушка весело и легко рассмеялась.

— А никак, — произнесла она — и наконец завладела моим вниманием. — Дамиан покинул пикник спустя час после твоего отъезда, — торжественно объявила мадам Ламбер.

— Возможно, у него были дела, — сделала я предположение.

— Черта с два! — воскликнула матушка и стыдливо прикрыла рот пальчиками. — Прости, Всевышний. Молодой человек заметно огорчился из-за твоего отъезда, ты бы видела, какими глазами он провожал карету. После еще посидел, сослался на дела и умчался на своей зверюге. И как тебе это?

Я пожала плечами. Мне это было никак. Зная свою матушку, я могла с уверенностью сказать, что она сильно преувеличивает. Потому я не спешила ни ахать, ни падать в обморок от счастья. Хотя, не скрою, слышать, что лейтенант Литин не просидел подле Эдит до самых сумерек, мне было приятно.

— Да ну тебя, несносное дитя, — надула губки матушка. — Твоя мать принесла благую весть, а ты сидишь, как бука.

— Я просто устала, матушка, — ответила я и вновь покосилась на книгу.

Мадам Ламбер тоже посмотрела на книгу, подхватила ее и направилась на выход.

— За то, что не слушаешь свою мать, — сказала она, послала мне воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.

Я задохнулась от возмущения. Всевышний, да что же это?! Сейчас я практически ненавидела Дамиана Литина, из-за которого меня лишили увлекательного чтива. Промучившись в ожидании, пока родители заснут, я прокралась в спальню матушки, огляделась и заметила свою книгу. Мадам Ламбер уснула, читая ее. Укоризненно покачав головой, я поправила матушке одеяло, поцеловала ее в лоб, задула свечу и, прижимая к себе вожделенный роман, сбежала к себе.

Здесь, при свете одинокой свечи, я забралась под одеяло, нашла место, на котором меня прервали, и снова погрузилась в действие романа. И лишь после того, как дочитала его, я задула свечу, удобно устроилась на подушке и вспомнила матушкины слова. Невольно улыбнулась и тут же одернула себя:

— Глупости. Все это глупости.