Андрей Круз - У Великой реки. Битва

Едва коснувшись земли ботинками, я вскинул «маузер», уперев его прикладом в плечо. Ну, теперь только сунься кто-нибудь! Но никто не сунулся — мой маневр прошёл незамеченным. Я стукнул ладонью в заборную доску — путь свободен.

Через несколько секунд рядом со мной оказался весь отряд. Даже Полухин перебрался без проблем. С минуту сидели оглядываясь, прислушиваясь к нервно разгоравшейся перестрелке. Винтовочные выстрелы сухо лопались в ночном воздухе, как будто кто-то сухие доски ломал о колено. Отбойным молотком вмешивался в какофонию крупнокалиберный пулемёт, звонко лязгали очередями ПК[19]. Несколько раз разорвались мины из маленьких ротных миномётов — толку от них ноль, но всё равно шум.

— Пошли.

Я, как всегда, оказался в головном дозоре. Впрочем, кто кроме меня прослужил пять лет в эскадроне конной разведки? Только Полухин, но у него уважительная причина, почему он не может вперёд соваться. Спасибо, что вообще с нами пошёл. А поручик хоть и не дурак, а всё же штабист, у меня к самому себе доверия больше, знаете ли.

Мы быстро выбрались со двора в узкий тёмный переулок. В нём тоже никого. Но всё равно я оглядывался по сторонам не меньше минуты. Точно никого. Пересекли ещё один двор. Вскарабкались на забор, опять долго высматривали признаки врага в переулке. И опять никого. Наверное, если кто и был, то убежал участвовать в перестрелке. Или наоборот — от неё подальше.

— За мной!

Пригнувшись, почти неслышно топая по пыльной дороге, перебежал переулок, схоронился в тени забора. За мной опять гуськом все наши выстроились. Затем заглянул в приоткрытую калитку. И замер. В этом дворе кто-то был. На слух не разберёшь — заказанная нами же перестрелка всё забивала, но тянуло табачным дымом и время от времени у самого дома вспыхивали огоньки папирос.

Кто это? Не мирные жители, это точно. Те бы не вывалили из дома покурить на улицу в разгар стрельбы под боком: мало ли кого во двор занесёт. Даже если шальную пулю не схватишь, то просто на пробегающих бандитов напороться можно запросто. Значит, враги.

Обернулся, поднял распрямленную ладонь — «тихо». Затем показал всем — «ждать, смотреть по сторонам». И неслышно двинулся вперёд. Хорошо, что забор в тени и тень за ним. Никто не разглядит силуэта моей головы, неожиданно растущего в калитке. А вот я разглядеть смогу — недаром же чаёк для ночного зрения пил. И разглядел двоих с карабинами. Оба в форме какой-то «вольной роты», у обоих платки на шее. Наверняка жёлтые[20], но сейчас не разглядишь — ночью все кошки серы.

Прижал к плечу приклад моего то ли длинного пистолета, то ли короткого карабина. Совместил три светящихся точки на голове одного из курильщиков. А ведь курение мы в этот мир на их голову притащили! Наградили местное население дурной привычкой, а теперь благодаря ей эти двое начисто ночного зрения лишились. И осталось мне лишь потянуть за мягкий спусковой крючок и услышать, как ударил курок по бойку и лязгнул затвор — хороший глушитель на этой пушке. А один из курильщиков, что лицом ко мне стоял, подкосившись в коленях, осел на землю с дырой во лбу. Второй подхватить его попытался непонятно зачем. Не понял даже, что случилось. Так и умер в неведении от пули в затылок.

— За мной!

Мы вновь тихо заскользили гуськом, стараясь избегать мест, где светила голубоватая местная Луна. До восхода второй, белой, ещё не меньше часа, — а вот она тени подрежет. Надо успевать до её восхода.

Дом проверить пришлось, чтобы нам никто в спину не стрелял. Но там было пусто — населяли его аборигены, судя по обиходу и тому, что Полухин сказал. А значит, запросто могли сейчас дома пришлых грабить — сложностью нравов этот народ не отличается, так что даже если один из убиенных — хозяин дома, ни капельки его не жалко. Думаю, что если удастся отбиться Пограничному, отношение к аборигенам здесь пересмотрят. Наверняка.

— Давай, давай, не отставать! — поторопил я своих.

Уже близко. Уже холод по спине пополз от близкой магии. Два источника, двое колдуют. Мне одно от другого не отличить, но если судить по тому, что от одного волна Силы идёт ровная, однообразная, а от второго — пульсирующая и рваная, то можно заключить, что один из Созерцающих выставил щит и держит его, а второй пытается чем-то сбить непонятных светляков, выглядящих угрожающими. Что и требовалось.

С обратной стороны «Барабана» никого. Наверняка все на вражескую магию глазеют. Незнакомое пугает, но и притягивает. А вой от Машиных огненных шаров я даже здесь слышу, сквозь стрельбу. Накачала она их, как бы совсем силы не растеряла. Ей ещё ветер поднимать. Светлячки да ветер — вот что от неё сегодня требуется. Иначе всё бесу помойному под хвост пойдёт, что мы тут задумали, а заодно и мы сами.

Вот и бревенчатая стена трактира. Показал Полухину и одному из мужиков, отзывавшемуся на Игната, на заднее крыльцо и окна: смотрите, мол. Пусть нас с тыла прикрывают. А сам полез в окно, которое вело на трактирную кухню. Под окном стол обнаружился разделочный, на нём какие-то кастрюли, из которых супом пахнет. А над окном сковородки на крючках висят. Целая сигнальная система. Пришлось их аккуратненько в сторону переставлять и сковороды снимать, чтобы не загремели. Залезли. Затем мы с поручиком к дверям пошли, и двое мужиков следом. Вот и весь наш отряд, собственно говоря. Стволы да две гранаты. И за то спасибо.

За дверью, у которой мы присели, стреляли вовсю. Из самозарядников причём. Трое, не больше. Гранату кидать не буду — жалко. Гранаты на колдунов пригодятся. Один из мужиков дверь толкнул, а я тихо вошел в неё, огляделся. Ещё какая-то небольшая комната, не общий зал. А в ней так и есть, трое. Все в чёрных тюрбанах с закрытыми до глаз лицами. Туги. Присели за перевёрнутым на бок столом, за которым ещё какая-то мебель навалена, и палят самозабвенно по вспышкам, что на стенах форта мелькают. А пули в эту сторону уже и не летят, всё выше крыши трактира, как мы и просили.

В общем, застрелили мы этих троих тремя же выстрелами. Двоих я положил, а одному поручик из табельного «кольта» в затылок пальнул. Кто услышит в такой стрельбе? Главное, чтобы не показалось остальным подозрительным, что здесь пальба затихла.

— Пошли дальше!

А магией откуда-то сверху тянет. И один источник на втором этаже, и второй. Опять дверь, и опять один из мужиков, тот, что раньше с убитым «снайпером» был, дверь отворил. А я в неё и проскользнул. А тут четверо. И все прямо передо мной, за стойкой устроились. Запах разлитого пива такой, что дышать невозможно. Наверняка вылакали половину, а для начальства версию заготовили, что «облились». А как иначе? Тем более что открывшуюся за спиной дверь даже не услышали, хоть она и скрипнула. И уже когда их убивать начали, лишь один спохватился, повернул в нашу сторону ствол карабина — только для того, чтобы две пули из «маузера» в лицо поймать и одну из карабина — в грудь.