Андрей Вербицкий - Домен

— Готовьте дефибриллятор!

Снова открыв глаза, увидел синий потолок. Потолок раскачивался. Или это меня штормит? Башка просто раскалывается, мешая сосредоточиться. Аккуратно повернул голову влево и заметил мирно спящую в кресле бабулю. Кто такая? Наряд на старушке, словно из исторического кинофильма. Бред.

В голове всплыли воспоминание о ДТП и о больнице. Даже доброго доктора вспомнил. Хм…. Тогда кто спит в кресле? Медсестра? Это что за клиника? Да нет… опять бред какой-то. Я осмотрелся внимательнее. Окружающая обстановка привела меня в еще большее замешательство. Камин, с потрескивающими от жара поленьями. Какие-то гобелены с рыцарями, пускающими кровь всяким монстрами и друг другу. И ни следа медицинской техники. Может я в психушке? Боже упаси. Лучше о таком не думать.

Осторожно повернул голову к окну. Высокое и узкое. Стекла маленькие, квадратные, мутные. Сквозь них пробивался дневной свет. Где-то там, на улице, щебетали птицы и слышались голоса орущих людей. От этих криков проснулась старушенция и увидела меня.

— Здрасьте, — сказал я.

Бабуля шустро подскочила и что-то ласково залопотала, причем не по-русски. Слова показались знакомыми, но понять на каком языке она говорит, не мог. Блин, я что? Не в России? Кажется, у меня уже возникали подозрения, что доктора собираются изъять мои органы? Или нет? А как же авария? Точно! Оформили документы о смерти, а сами почку вырезали или вывезли меня в Турцию или Албанию, как донора для дальнейших трансплантаций. Надо срочно делать ноги пока чего-нибудь точно не отрезали.

Попытка встать не увенчалась успехом. Накатила слабость. Непослушное тело откинулось обратно на подушку.

Напичкали лекарствами, уроды! — промелькнула паническая мысль.

— Вам это даром не пройдет! — с толикой презрения в голосе и как можно злее произнес громко и отключился.

Следующее пробуждение оказалось нормальным, если так можно выразиться о моем положении. Просто проснулся от посторонних звуков рядом. Не открывая глаза, прислушался. Разговаривали двое на том же смутно знакомом языке. Осторожно приоткрыл веки и увидел сидящих в креслах у камина мужчин.

Один – седой как лунь, худющий дедок, лет семидесяти. Первое что бросается в глаза – большой отвислый нос картошкой, густые борода и усы, под которыми губ не видно. Одет в просторную белую рубаху без воротника с широкими рукавами и вышивкой на манжетах и по подолу. Смутно помню, что мой прадед по деревне в подобной ходил. И у этого старика почти такая же. А вот синего цвета штаны подкачали, не штаны, а кальсоны какие-то. Ни за что в таких ходить на людях не стану. Хотя старикам, наверное, все равно уже, в чем щеголять. Нигде не трет, не давит, тепло, не рваное и ладно. Штаны заправлены в высокие кожаные сапоги на шнуровке сбоку. Такие сейчас модно носить.

— О! А это, что? — только сейчас рассмотрел на поясе дедка ножны с нехилым таким ножом. Забавный дедуля, однако.

Второй мужчина, гораздо моложе собеседника и еще более потешный. На голове шляпа с квадратными полями. Полностью лица с кровати мне не видно, но мужик без бороды и усов точно. Нос с большой горбинкой. И все. Пока не повернется, рассмотреть лицо не удастся. Что еще про него сказать? На пальцах блестят золотые перстни.

Носит длинный, то ли халат, то ли плащ такой. Не понять. На поясе тоже висит нож, только по сравнению с тесаком деда…. Так себе ножичек. Разве что под ногтями грязь ковырять.

Вообще мужики что-то не очень похожи на турков или албанцев. Обычные, по большому счету, физиономии. С другой стороны мафия имеет интернациональное лицо. Так что все может быть. Как же отсюда выбраться или телефон найти?

Мужик в шляпе повернулся и посмотрел прямо мне в глаза. Недобрый взор такой, липкий. У меня возникло настойчивое желание обладателю взгляда по морде дать.

Мужик поднялся на ноги, и быстро залопотал, обращаясь к старику. Сто процентов – жалуется, что я уже проснулся. А вот реакция дедка несказанно удивила. Я думал он сейчас позовет кого-нибудь со шприцом и вколют мне снотворное или гадость какую. Хотя нет, если им нужны органы, то гадость колоть не должны. Клиент обязан остаться доволен новой почкой. Вместо этого дед заулыбался, подошел и присел на краешек кровати. И радости его не было предела, он потрепал меня за щеку, в уголках его глаз стояли слезы.

Чем дальше, тем страньше. Вот черт! Так вот почему он радовался! Меня выкрали для трансплантации органов именно этому старику. Лишние пару лет за мой счет пожить захотел!? Подкупленные доктора провели все необходимые тесты в больнице, определили совместимость и теперь я тут. Что делать?

Наверное, на моем лице проявились признаки паники. Мужики заволновались. Дедок грозно рявкнул и «шляпник» усиленно начал водить надо мной руками и шепотом молиться. Сразу почувствовался холод внутри, затем жар и слабость. Голова потяжелела, захотелось спать.

Что за хрень тут творится?

Темнота.

Капитан Лазго приказал десятнику поторопить Зурима с ремонтом голема и Фиш направился в мастерскую. Механику в этот раз несказанно повезло, отделался только десятью ударами плетью. А мог и головы лишиться. Владетель поистине справедлив. Так как молодому Ласкону явно стало лучше после повторного удара головой о землю, то господин барон, виновного, после приговора к телесном наказаниям, одарил десятью коронами.[3] Хорошая сумма. Считай, больше годового жалования десятника. Можно купить на эти деньги два полных комплекта латника или верховую лошадь.[4] Некоторые пустоголовые солдаты даже завидовали нежданному богатству Зурима. Что такое десять плетей? Пару дней отлежался и все, а вот десять золотых это ого-го! Однако Фиш быстро раздал тумаки языкастым и прекратил разговорчики подчиненных, не хватало, что бы о сплетнях прознало высокое начальство. Капитан строгий офицер и дворянин. Такой обязательно проучит весь десяток за неподобающие высказывания. Тут пахнет не десятью ударами, а кое-чем похуже.

Фиш открыл дверь в Серую Башню и вошел. От резкого перехода со света в полутьму мастерской десятник остановился, привыкая к скудному освещению. Внутри обнаружился полный бардак и Фиш поостерегся идти дальше, боясь споткнуться со слепа.

В подсобном помещении слышался металлический грохот переворачиваемых деталей.

— Зурим! Опять у тебя бедлам в хозяйстве!

— Щас выйду, дядька Фиш! — послышался приглушенный голос механика.

— Какой я тебе дядька! Сказано тебе, неслух…. Надо обращаться – десятник Фиш или господин десятник, — в который раз поправил он Зурима, больше для порядка, чем по настоянию. Фиш многое прощал парню. Что поделаешь, нравился бездетному воину этот недотепа.