Эльхан Аскеров - Бастарды

– Хорошо, старик. Ты, как всегда, прав. Я подожду. Но учти. Я хочу знать о них все, и за это ты отвечаешь мне головой.

– Я сделаю все, что в моих силах, господин, – склонил голову Расул, автоматически положив ладонь на рукоять кинжала.

Этот жест не укрылся от взгляда правителя. Досадливо закусив губу, сатрап поморщился, понимая, что допустил ошибку. Капитан гвардии был не тем человеком, которого можно было напугать. Сатрап знал, что его голова держится на плечах только благодаря Расулу, и если перед гвардейцами встанет выбор: он или капитан, то решение солдат ему очень не понравится.

Сделав вид, что не заметил движения капитана, сатрап жестом отпустил его и отвернулся к окну. Досада на свой промах и злость на старого телохранителя наполнили сердце владыки горечью. Он злился. Злился на себя, на капитана, на наложниц, беззаботно плещущихся в фонтане, на слуг, на весь свет. Эта злоба не находила выхода и сжигала его, как огонь сжигает кусок старого пергамента.

Побродив по пустующим покоям, сатрап вызвал слугу и приказал подать обед, затем, придравшись к какой-то мелочи, велел всыпать бедняге десяток плетей. Этот акт монаршей милости немного вернул ему благодушное расположение духа.

С удовольствием пообедав, сатрап велел приготовить термы и прислать туда новых наложниц. Он не собирался больше откладывать знакомство с ними. Переводчиком должен был стать Расул. То, что капитан должен будет стоять и молча наблюдать за развлечениями своего повелителя, приводило сатрапа в возбуждение.

Несмотря на возраст, Расул был здоровым, полноценным мужчиной, и созерцание красивых женских тел вкупе с неудовлетворенностью, должно было заставить его потерять свою обычную невозмутимость.

Такая изощренная месть привела сатрапа в восторг. Предвкушая, как заставит капитана заикаться и потеть от возбуждения, сатрап направился в термы, радостно потирая руки. Его сопровождали слуги, банщики и евнухи, готовые выполнить любое желание повелителя.

Раздевшись, сатрап медленно погрузился в бассейн с теплой водой и, закрыв глаза, несколько минут блаженствовал, позволив себе расслабить мышцы, давно уже отвыкшие от физических нагрузок.

Еще раз обдумав весь придуманный спектакль, он медленно открыл глаза и, обведя взглядом слуг, приказал ввести наложниц. Девушек уже отмыли, накормили и переодели, заставив уложить волосы и привести в порядок ногти.

Евнухи ввели в термы девушек и, поставив их у стены, приготовились к дальнейшим действиям. Внимательно посмотрев на новеньких, сатрап усмехнулся и приказал:

– Разденьтесь.

Девушки недоуменно переглянулись и замерли, не понимая, что от них требуется. Притворно вздохнув, сатрап оглянулся и, разведя руками, сказал:

– Жаль, но придется вызвать капитана Расула. Они не понимают меня, а я не понимаю их. Расул знает их язык. Пригласите его.

Слуга помчался выполнять приказ, в душе сочувствуя капитану. Услышав приказ сатрапа, Расул скрипнул зубами и, отстегнув от пояса меч, кивнул. Это не было для него новостью. Старик ожидал чего-то подобного, но не думал, что сатрап додумается до такой пакости.

Внутренне кипя от злости, капитан направился в термы. Сатрап уже отправил всех слуг, оставив в термах только двух евнухов, служивших в гареме. Переступив порог, Расул моментально оценил обстановку и молча поклонился владыке.

– Я рад, что ты нашел время прийти, старик, – улыбнулся сатрап.

– Я слуга своего господина, – ответил капитан нейтральным тоном.

– Переведи им, что я хочу, чтобы они разделись и спустились в бассейн. Объясни также, что они моя собственность и от их повиновения зависит их жизнь. Начинай.

Поклонившись, Расул повернулся к девушкам, глаза которых радостно вспыхнули, стоило ему переступить порог. Собравшись с мыслями, Расул начал перевод. Услышав, что от них требуется, девушки молча скинули одежду и медленно сошли в воду.

Капитан перевел взгляд на евнухов. Оба кастрата стояли с каменными лицами, равнодушно скользя глазами по обнаженным телам девушек. Расул опустил глаза и напустил на себя сосредоточенный вид.

– О чем ты думаешь, старик? – одернул его сатрап.

– Вспоминаю слова из их языков, господин. Я довольно давно не говорил и боюсь, что не смогу сразу перевести твое пожелание.

– Ты сможешь. Я не сомневаюсь в твоих талантах, старик. Просто следи, чтобы они не пытались навязать мне отсебятину.

– Для этого я слишком плохо знаю ваши вкусы, господин. Пусть евнухи следят за ними, а я буду переводить.

– Я приказываю тебе, старик, – резко ответил сатрап. – Что могут знать о мужских удовольствиях эти бесполые? – он тут же постарался смягчить свою резкость.

– Как прикажете, господин, – ровно ответил Расул и устремил на сатрапа прямой, цепкий взгляд, словно целясь в него из арбалета.

Сатрап, привыкший, что наложницы сами выполняют за него всю работу, вынужден был отвлечься от капитана и начать управлять действиями девушек. Стараясь не прибегать к переводу, он управлял ими при помощи жестов, но внимательный, прямой взгляд капитана отвлекал его, сбивая с настроя и портя все удовольствие.

Кое-как справившись с делом, сатрап раздраженно оттолкнул девушек. Еще немного – и он бы опозорился. Уронить свою честь, оказавшись ни на что не способным как мужчина, да еще и при человеке, которого он хотел унизить. Это было слишком.

Вожделение пропало. Убедившись, что капитан сдержан и спокоен, как каменный истукан, сатрап вылез из бассейна и, раздраженно одевшись, молча ушел. Чуть усмехнувшись, Расул вышел из терм и направился к себе. Этот эпизод навел капитана на мысль, что расположение сильных мира сего ничего не стоит. Обдумывая свои дальнейшие действия, Расул шел по коридору, не обращая внимания на снующих вокруг слуг.

С того памятного для всех дня прошло почти десять лет. Отставной капитан Расул медленно шел по базару, привычно оглядывая толпу. Седой как лунь, разменявший восьмой десяток, но все еще прямой и быстрый, он оставался одним из самых опасных бойцов сатрапии. Опыт, знания, сила давали ему преимущество практически перед любым противником. Единственное, о чем сожалел старик, это отсутствие сына, которому он мог бы передать свои знания.

Такие мысли все чаще посещали старика, заставляя его жалеть о годах, проведенных в служении трем поколениям сатрапов Кортеса. Когда-то и у него была семья. Но черная оспа унесла всех. Жену, дочь и даже старуху мать. С тех пор капитан отдал всего себя службе. Казармы стали его домом, солдаты – семьей. Но прошло время, наступила отставка, и старый капитан стал не нужен.