Александра Мурри - Трофеи берсерков (СИ)

Она лежала на мху, раскинув руки и ноги в стороны. Быть здесь, просто быть в этом лесу, — лучшее занятие из всех возможных в мире. Зеленые глаза устремлены в небо на востоке. Ада дышала, смотрела и слушала, ничего больше и не надо. Только это мгновение. Остаться бы в нем навсегда.

Не ждала, нет. Просто знала, что сейчас произойдет чудо. Оно происходит всегда, с завидным постоянством, каждый день. Только его не замечают, воспринимают как должное. На земле к нему привыкли.

Сначала в светлом, почти бесцветном небе, появилось нежно розовое марево. Потом первый лучь солнца осветил верхушки деревьев. Приласкал, благословил все, чего коснулся. И ее, и Аду. Из уголка глаза скатилась слеза, без причины. Девушка счастлива, ей хорошо, по настоящему хорошо.

Прошептала:

— Доброе утро, — и чуть слышно, даже не вполне осознавая, что произносит, добавила, — мама.

Последнее слово потонуло в гомоне птиц, он раздался в один миг, сразу оглушительно громко. Столько голосов… разных, причудливо переплетающихся в пространстве между кронами вековых деревьев, водой, землей и небом. Все приветствовали солнце в ответ, счастливые, благословленные.

Время Ады вышло. Нужно возвращаться в город и отправляться в долгий путь на земли беров. Пора становиться трофеем.

Ада вышла к обозу вовремя, на сборы времени не тратила, собирать‑то нечего. С собой взяла только собственные заготовки трав и лекарств, порошочек из чудо — грибов, сменное белье, теплый плащь. Две тетради, уже давно по тихому утащенные из библиотеки. Это были старые сложные рукописи по врачеванию, даже не переплет, а отдельные листки чьих‑то записей, скрепленные веревкой. Вряд ли кроме нее, они здесь еще кому‑нибудь могут понадобиться.

Ада последний год больше была занята практикой, нежели пополнением теоретических знаний. Она полагалась в очень большой, может даже слишком большой мере, на интуицию. В тех условиях в которых лечила, это, наверное, простительно. Листать учебник просто — напросто не хватало времени. И ее дар, спасший жизнь столь многим, позволял Аде принимать решения интуитивно.

Но сейчас наступило мирное время и вполне должны найтись часы на учебу. Ведь для того, чтобы лечить, необязательно всегда использовать дар. Он поможет, обеспечит наилучший из возможных результат. Но и заберет силу у своего обладателя. От чего и страдала Ада в течении всей жизни. После использования силы, она тряслась в ознобе, часто настолько ослаблена, что не могла самостоятельно подняться на ноги. Нуждалась для восстановления в дополнительном сне, который не могла себе позволить. Ада всегда выкладывалась, до обмороков и до полного истощения, но вытягивала и самых безнадежных болных.

Поэтому считала, что надо быть в состоянии обходиться, где возможно, без дара. Справляться, используя другие ресурсы — знания и ум.

Она подошла к одной из свободных лошадей, погладила, дала понюхать свою руку и стала крепить к седлу старый, много переживший, мешок. В нем уместились все Адины вещи.

Вдруг ей на руку легли чужие пальцы.

— В фургон, приказ главы, — раздалось над ухом.

Девушка не подняла взгляда и не стала выдергивать ладонь из хватки. Она узнала обладателя голоса и от понимания всей гадости ситуации, чуть не застонала в голос. Это был Матис, здоровенный рыжий оборотень, один из личных воинов Ханнеса. Он, несмотря на приобретенную Адой серость, все равно продолжал проявлять к ней настойчивое нежелательное внимание. Говорить ему что‑либо бесполезно, такие лбы слов не понимают. Они понимают только силу.

Тогда, более трех лет назад, Ада использовала одно из слабительных зелий. И после двухдневного отсутствия Матиса на работе, когда он вернулся зеленоватый, мимоходом ему намекнула, что может устроить отдых еще интереснее и длиннее. После этого случая, охранник держался скромнее, во всяком случае, руки не распускал.

Если он один из сопровождающих обоз, то это плохо. Это очень — очень плохо. Ада была уверена, что Матис с Ханнесом что‑то задумали. Мало ли, что взбредет в голову толпе мужиков, везущих через заброшенные земли одну захудалую, слабую и не особо привлекательную, но девушку. На счет своего положения и их отношения к ней, у Ады сомнений не было. Ей могут сделать все, что угодно, а остальные закроют на это глаза. Так было всегда в доме главы, так продолжается и теперь.

А ведь потом к Аде присоединятся и другие 'трофеи', которым будет угрожать та же опасность.

Не позволяя ехать верхом, не выделив для нее лошадь, Ханнес позаботился о том, чтобы Ада не сбежала. Не самое большое препятствие, если бы она действительно вознамерилась удрать. Но мстить, глава, таки умеет. Ада полностью зависима от сопровождающих. И обязана исполнять приказы предводителя отряда. Вдобавок, проведет неизвестное количество времени рядом с озабоченным Матисом.

И проверенный способ защиты, — слабительное, вряд ли подойдет на этот раз. Выводить из строя отряд, везущий сундуки с золотом по разрушенным деревням, разоренным землям, в высшей степени неразумно.

Ада ждала, пока Матису надоест над ней нависать. Он показывал, наверное, свое физическое превосходство, хотел подавить силой. Ну — ну, у девушки выработался стойкий иммунитет против таких методов воздействия.

— Все поняла, Мышка? — перед тем как отойти, охранник наклонился еще ниже к девушке, и глубоко втянул в себя запах. Это понравилось ей еще меньше.

Ада ничего не ответила, дерзить сейчас небезопасно. Да вообще любая ее реакция, и даже отсутствие оной, ни к чему хорошему не приведут. Провожая внушительную спину взглядом, Ада со всей ясностью поняла — дорога будет непростой.

Единственная девушка шла посередине медленно движущейся процессии. Рядом с крытой повозкой, окруженная всадниками. Колеса фургона жалобно поскрипывали под тяжестью груза, внутри лежало настоящее богатство. Ада даже не предполагала, что у их клана есть столько средств.

Провожать золото вышло довольно много народу, они стояли по обочинам улиц, на крыльце домов, молча смотрели из окон. Потерю денег оплакивали не меньше, чем погибших в сражениях оборотней. Ну в самом деле, не ее же все эти мужчины и женщины, дети, старики, провожали. Не из‑за нее же старушки платочком глаза утирали. Не из‑за нее, она не верила.

До границы рысиных земель обоз проводит небольшой конный отряд. А в условленном месте их встретят Лисы. Контрибуцию, плату за развязанную войну, отдают все три клана — Рыси, Волки и Лисы. Так что дальнейший путь будет своеобразным траурным шествием по разоренным землям проигравших, которые отдадут, присоединив к обозу, последнее.