Константин Храбрых - Печать Леса

— Интересная у тебя семейка, Олес! Очень интересная!

— О, ты даже не представляешь, насколько… — Олес непроизвольно повел плечами, будто от холода.

«Только у меня уже есть подруга».

— А если ты думаешь о своей серой… Она тебе, кстати, сказала?

— О чем?

— Глава их дома прислал письмо перед самыми каникулами. Она должна пройти обручение с младшим сыном, который потом станет принцем-консортом ее дома. — Олес, заметив, как я напрягся, понизил голос и пробормотал: — Извини, но я должен был предупредить. Она, когда прочла письмо, разрыдалась. Скорее всего, рассказала бы после обручения. Род серых, светлых и темных эльфов никогда не примет человека в свой дом.

Я глубоко вздохнул. В голове — сумбур, на душе — пустота… Как там? «Подобные альянсы у смертных — обычное дело»? Пока речь шла о других… А когда меня коснулось. Непосредственно. Не зря нам запрещается привязываться к смертным, ох, нельзя!

Спокойно… спокойно… спокойно…

— Что ж! Сыграем в твою игру!

Перехватив мой взгляд, Олес оскалился:

— Вот таким ты мне больше нравишься! — Он хлопнул меня по плечу. — Меня всегда восхищало твое хладнокровие! Особенно, после того, как я узнал о твоей скромной привычке оставлять за собой горы трупов!

Я непроизвольно вздрогнул.

— К-каких трупов?

— Тех, что были в подземелье! Там нашли остаточные следы боевой магии смерти, буквально перепесочевшей древний город и всю прятавшуюся там нежить! А у самой печати? Перегрузил контур? Да на средоточии своей силы призыватели от тебя должны были только тапки оставить и те — дымящиеся. Но где эти милые люди и где ты!

— Олес…

— Нем, как рыба! Фаршированная! Под соусом!

«Значит, он что-то знает, вот только сводит все к шутке».

— Кстати, о фаршированной рыбе! — Решил я сменить тему. — Ужин скоро? А то так кушать хочется, что и переночевать…

— Через полчаса! Переодевайся! — После моего согласия Олес снова превратился в себя-прежнего — в «привидение с моторчиком». — И прими душ! Наши павлинчики, кстати, уже вовсю чистят свои перышки — сейчас будут показывать себя во всей красе… То-то смеху будет!

Олес развалился в кресле и, создав маленький огненный шарик, стал гонять его между пальцев, словно монетку.

— У тебя симпатичные сестры.

— О, ты еще не видел мою маму! Как однажды мне признался отец — я тогда еще был маленький — ради такой стоит либо сокрушить горы, либо свернуть себе шею! Настоящая женщина! А сестры — все в нее!

Неожиданно, мне припомнилась похожая фраза, прочитанная мной в одной из книг. Которую я и озвучил:

— «Принцесса стоит смерти»…

— Да-а, друг, наш философ глубоко засел в тебе со своими догмами!

Мы вместе рассмеялись.

Сегодня я понял термин «распушить перья».

Расфуфыренные, надушенные… по-моему, они даже брови подвели! От такого уже у меня дрожь началась. Олес же с каменной ро… лицом наблюдал за этой картиной. Я, правда, не понял — то ли он скривиться хочет, то ли расхохотаться.

Зал, куда меня проводил сухонький дворецкий (или слуга — я так и не понял, какую должность занимал этот человек), был огромным.

В углу на небольшом возвышении находилась группа музыкантов. Женщины еще не появились. Олес сел по правую руку от отца, а на попытку одного из сокурсников примоститься рядом, произнес тому что-то шепотом. Тот подскочил, как ужаленный, и ускакал на противоположную сторону стола. Как впоследствии выяснилось, именно там, с противоположной стороны, должны были сесть дамы. Так что ему вроде как повезло и он устроился аккурат возле них…

Первым появился отец Олеса. Герцог Грайл был в свободном, не стесняющем движения, костюм. На поясе справа — длинный узкий меч с лепной рукоятью с крупным рубином в гарде и тонкой гравировкой. Поприветствовав гостей, он сел во главе стола.

Пинок под столом и шепот Олеса:

— Не вздумай пить из кубков! Да и с едой… — Тут Олес заметил, что отец прислушался к нам. — Добрый вечер, отец.

В следующий момент распахнулись главные двери, ведущие в зал…

Большинство гостей мужского пола подорвались со своих мест за столом, которые уже успели облюбовать.

Ну, а дальше — чудная картина: «распушив павлиньи хвосты», гости, осыпая комплиментами появившихся дам, сопроводили их к столу, едва не начав драку за право отодвинуть стул. Едва не прозвучали вызовы на дуэль.

Леди продефилировали через зал к столу, позволив себе только легкий поклон, согласно этикету. Все.

У всех три девушек были светлые волосы с легким голубоватым отливом. Большие голубые глаза. Высокий рост. Ну, «высокий» — для меня. Примерно, сантиметров на 5–8 выше. Как любят выражаться классики: обладали высоким станом, белоснежной кожей, и ледяным взглядом.

«Умны, стройны, высокомерны», — оценил я.

На хозяйке, матери Олеса герцогине Лаардан, было черное платье с полями, скрывавшее стройные (ну, а как иначе-то?) ноги до самых щиколоток. Это же платье соблазнительно облегало высокую грудь над тугой шнуровкой. На руках — черные перчатки. Волосы уложены в хитрую прическу, в которой при желании можно спрятать немаленький арсенал метательных спиц или чего-нибудь подобного.

Девушки были в белых платьях, расшитых мелкими самоцветами, дающими интересную игру света. Хм… И являющихся интересным артефактом… А узор этих камней, между прочим, составляли сложный контур, скорее всего защитного типа.

«Очень интересная у Олеса семейка. Очень!»

Наконец, все расселись, и слуги стали подавать еду… Желудок жалобно заурчал, так как последний раз, когда в него что-то попадало, был утром. А запахи были настолько хороши…

— Что-то не так виконт ан'Драффл? — голос девушки напротив, вывел меня из мысленной борьбы с собой. — Вы совсем не едите.

— Да. Увы, пока не могу.

— Не нравится, как готовит наш повар?

— Если бы я сегодня мог оценить его труд… увы, после недавней практики у меня проблемы со здоровьем и приходится питаться раз в сутки. Остальное время врачи заставили меня пить восстанавливающий эликсир.

Я достал из-под полы плаща упаковку апельсинового сока и мензурку. С шипением открыв крышку на тетрапаке, я налил двести пятьдесят грамм «лекарства» и неторопливо пригубил.

— Не за столом будь сказано — редкостная гадость, сударыня! — Жалобно посмотрел я на девушку. — Но, увы и ах, с врачом спорить — себе дороже!

Судя по удивленно округлившимся глазам, такого поворота не ожидал никто. Олес уткнулся лицом в тарелку, старательно работая челюстями. А иначе то, как он гримасничал, чтоб в голос не заржать, стало бы заметно по покрасневшей физиономии.