Ник Перумов - Враг неведом

Лиззи и в самом деле выглядела неважно — бледная, глаза и щёки запали, волосы сухие и ломкие, худая.

Буян отмалчивался. Он всё ещё не пришёл в себя после острова, правда, так и не понял толком, что же там произошло; удивлялся он и отсутствию тех летучих тварей, одна из которых утащила девочку.

— Ну, чего молчишь? — напирала Ольтея. — Чего замер?..

С трудом освобождаясь от привычной уже немоты, Буян помотал головой.

— Так а что говорить… Твердислав Долг Крови выполнил — вот она, Лиззи… Теперь её — домой вернуть… Ты всё правильно сказала… Чего ж мне повторять-то? А коль не выживет — знать, на то Великого Духа воля…

Буян отвечал, почти не думая. Да, грело, да, сладко потянуло где-то там, глубоко внутри — а ведь за мной она шла! меня спасала! не бросила, несмотря ни на что, но при всём при том надо было сперва разобраться в себе. Что делать дальше ему, Буяну? Великий Дух сохранил ему жизнь. Великий Дух подсказал Дело, которое нужно исполнить. Твердислав, наверное, теперь уже подле Всеотца — смотрит оттуда, с высоты, строго и взыскующе. Предвидел Буян и этот взгляд, и эту сосущую тревогу внутри себя: “Как справлюсь? Искуплю ли?”

Молчали оба.

“Нет, к эльфам я не пойду, — думал Буян, уже почти забыв об Ольтее, глядя в истончившееся личико Лиззи. — Не пойду. А надо, как и хотел… клан оборонять, чудищ выслеживать… Великий Дух на тебя смотрит, так уж не подведи его следующий раз!”

Были дни, когда хотелось наложить на себя руки — корил себя, что струсил, столкнувшись с никогда раньше не виданной тварью, убившей и сожравшей друзей Буяна, что стал эдаким чудовищем после экспериментов Ведуна Дромока… Выдержал. Потом жил надеждой — вот доберусь до эльфов, они помогут вернуть прежний облик, возвратиться в клан… Надо было пережить разочарование, прошагать рядом с Твердиславом и Джейаной весь путь, чтобы понять — его считают погибшим в бою, даже в мыслях не допускают, что Буян, славный парень, мог испугаться, согнуться, бежать, и, поняв всё это, здесь, в летящей над водами дивной машине, решить наконец — ты нужен клану такой, какой есть.

Мнилось: “Всё это кончится”. Грезилось: “Буду таким, как прежде”.

Ерунда.

Никогда не стать тебе прежним, никогда не избыть пьянящего чувства Обладания Силой, когда убивал тех, кто решил иссушить землю. И, излечи тебя эльфы — не стало ли бы это ещё горшей мукой?..

Не сомневайся в Великом Духе. Сомневайся в тех, кто толкует тебе Его волю. Но, когда ты сам понял и сердцем принял Его призыв, — никакие слова тебя не остановят.

Порой целые дни проходят в томительной мозговой пустоте. Кружишь, кружишь, без толку и без исходу; а порой всё в единые мгновения становится чётко, просто и ясно. И тогда понимаешь — сам Великий Дух осенил тебя, придав силу твоим размышлениям, и ты знаешь, что явившееся тебе -истина.

За каждое из таких мгновений не жаль и жизнь отдать.

Ольтея заметила, подошла, коснувшись грубой броневой чешуи тонкой нежной ручкой. Дитя Ведунов, она владела многими странными дарами.

— Придумал? — тихонько спросила она, прижимаясь плотнее. — Придумал что-то?

Без усилий держа невесомое тело Лиззи страшной лапой, человекозверь легко опустил другую на плечо ламии. Глаза его странно светились.

— Придумал, — легко ответил он.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство?

— Да уж чего там… и так всё ясно. Ладно, докладывайте.

— Защитные системы госпитального комплекса полностью деактивированы. Степень физического уничтожения — тридцать один процент. Степень интеллектуального подавления управляющих контуров — шестьдесят шесть процентов… Восстановление, по предварительным подсчётам, займёт…

— Хватит, лейтенант. Его высокопревосходительство может быть доволен. Ему нужны были впечатляющие демонстрации — ну так вот вам, пожалуйста, куда уж ярче. Голыми руками поворачивать поток перегретой плазмы! Ладонью отражать лазерные лучи! Дыханием гасить объёмные взрывы! А ведь они сделали всё это…

— Так точно, ваше…

— Ступайте, лейтенант. Представьте мне подробную опись разрушений. Расшифруйте памятные регистры — пусть эксперты прикинут возможный уровень мобилизации энергии противодействия… А, вот и вы, Эйб! Ну, как вам это зрелище?

— Поражаюсь вашему спокойствию, Алонсо. После всего случившегося…

— Мне следовало бы застрелиться? Возможно, вы правы, Эйб. И, знаете, мне нравится, что вы хотя бы сейчас нашли в себе силы нарушить субординацию.

— При чём тут субординация, при чём?! Вот, смотрите — следы проникновения к распределительному центру! Она уже знает. И если не всё, то многое.

— Всегда можно списать непонятное на волю Великого Духа, наставник Эйбрахам.

— Джейана — умная девочка. Вдобавок… с этими столь желанными для стратегов сверхвозможностями. Она всегда умела смотреть сквозь и вглубь. Я знаю, что она не отступит.

— Значит, наша охота продолжится.

— Но как? И чем? Солдат практически не осталось. Вновь применять блокаду?

— Да, если другого выхода не будет. Только на сей раз осуществить отключение в куда более широких масштабах. До тех пор, пока её не возьмём. А кланам мы объясним, что совершён очень тяжкий грех против Всеотца. Очень тяжкий. И, пока отступница не будет схвачена, — магия не возвратится. Ведунам прикажем свернуть активность до минимума, ограничившись только необходимой самозащитой. А без магии Джейане долго не продержаться. Что же касается остальных и Лиззи… Девчонка так и так была обречена: лейкоз. Моя воля — я бы дал умирать таким без всяких “похищений” и прочей чешуи. Кому предназначено — пусть мрёт, если нет иного выхода. Посмотрим. Если они вернутся в клан — то главное предстоит сделать вам, Эйбрахам…

— Почему я всегда должен затыкать не по моей вине возникшие дыры?!

— Эйб, вы слишком взволнованы случившимся, и потому я прощаю вам слишком вольное обращение с моим генеральским званием и лацканами моего мундира. Да уберите же наконец руки!..

— Прошу простить меня, ваше превосходительство…

— Так-то оно лучше, наставник Эйбрахам. Я понимаю, вы были взволнованы… Вполне понятная и даже где-то оправданная реакция, ученики все-таки…

— Могу лишь вновь выразить своё восхищение вашим спокойствием. Если мне не изменяет память, вы говорили, будто его высокопревосходительство велит расстрелять нас с вами, если мы допустим исход, подобный сегодняшнему?

— Верно, говорил. И вновь повторю. Выбор у нас с вами невелик — либо попытаться исправить содеянное, либо застрелиться самим. Второй исход от нас не уйдёт; я хочу до конца использовать возможности первого, если вы понимаете, о чём я, Эйбрахам.