Юлия Славачевская - Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи

Так вот… тогда, когда я вышла к избушке и меня встретила лекарка, колоритно одетая бабуля с характерным платком на голове, мешавшая в чугунке пахучую жидкость, обильно сдабривая ее мухоморами, моей неокрепшей детской психике стало шибко худо (если не высказаться более резко). Потом к дяде Капцу присоединился северный зверь Песец с племянником по имени Гаплык, когда болотная «утопленница» сообразила, что бабулю не понимает абсолютно. Вообще. Ни на каковском языке, а знала я их четыре — неплохо, а с два десятка — в виде начальных общих фраз (все же иняз). Бабушка не «спикала», не «шпрехала» и не «хаблала». Не говорила по-польски, по-фински, на маратхи, урду, арабском или множестве других. Она даже по-русски упорно не разумела!

С большим трудом я выспросила у нее дорогу, больше пользуясь жестами и мимикой, чем полученными институтскими знаниями. Бабуля доброжелательно поглядела, поулыбалась, собрав в уголках добрых глаз лучики морщинок, и пригласила к себе. Раздела, вытерла мокрую голову полотенцами, снабдила сухой одежкой. Эта святая женщина мне даже хлеба дала с теплым молоком!

Поблагодарив от всего сердца, я уже с комфортом, в чужой одежде потопала в сторону людных мест по указанной болотной тропинке. Очень хотелось успеть на последнюю электричку!

Лес окружал меня красно-желтым сиянием осени, шорохом опавшей листвы и редкими птичьими перекличками. Где-то высоко цокала потревоженная белочка. Небо было низким и свинцово-серым. Наверно, в этом году грядет ранняя и холодная зима. Захотелось скорее прийти домой и забраться под теплый шерстяной плед, но я отчетливо понимала: придется еще трюхать и трюхать до электрички, а потом еще немало времени пройдет, пока я доберусь до родных пенатов.

По дороге меня радовали выглядывающие из травы грибы со шляпками всех цветов. Кажется, под листьями было полно белых, подосиновиков и груздей — целые семейства! У меня просто руки от огорчения опускались. Да тут золотой запас! Сухие белые грибы на нашем рынке жутко дорогие, мне не по карману. Жаль, я в грибах хорошо не разбираюсь, да и ножичка с корзинкой под руками нету, а то я бы не посмотрела на позднее время, нагребла себе грибов на всю долгую зиму. Но все же в карманы десятка два крепких боровичков от жадности напихала.

Я шла, жуя горбушку, и все удивлялась, как подобный раритет смог сохраниться в нашем безумном мире (имелась в виду сердобольная старушка).

И тут на дорогу выпрыгнул еще с пяток «раритетов» в разномастных одежках, живописно наверченных одна на одну, и громадных, будто слоновьи калоши, разбитых башмаках. Если судить по количеству накопленной грязи на угрюмых заросших лицах, то раритетов о-очень древних. На тот же факт указывала и колоритная, местами оборванная и заштопанная разными цветами ниток одежда Средневековья. Кстати, замечу — качественная и довольно дорогая, потому что аутентичная. Во всяком случае, я ни фабричных тканей, ни резиново-пластиковых подошв, ни классически ровных швов, сделанных швейной машинкой, ни у кого из приблудившихся экстремалов мечемахательства не заметила. Все вещи, включая обувь и ножны, дорогой ручной работы. Мамы, девушки или толстые кошельки ролевиков постарались на совесть.

Вот умора! Не поняла, здесь снимают фильм? А камера где?.. Или ребята Толкиеном заигрались до полного умопомрачения?

— Мило, — сообщила я неосторожным толкиенистам. — Только стоило бы все же помыться после болота, а то в общественный транспорт не пустят, а в машине загнетесь от недостатка кислорода.

— Мням-мням! Пух-пах, ой-ей-ей! Кирдык няма! — заявил самый грязный и, грозно помахивая, наставил на меня топор с изъеденным ржавчиной лезвием.

Я подумала, что это местное приветствие суперменов, помешанных на ролевках, и воспроизвела в ответ серию пассов из ушу или каких-то еще восточных единоборств, увиденных по телеку:

— Кирдык-мырдык! Махалай-бахалай! Ассисяй! Маленьких ам низзя! — И погрозила им пальцем.

Мужики задумались. Дружно почесав граблеобразными лапищами засаленные затылки, они спросили с надеждой:

— Каретинус валуциос?

— Какие вы умные слова знаете, ребята, — восхитилась я. — Кто-то из вас медицинский заканчивал? Если да, то откройте страшную тайну, которую я не могу разгадать со времени прочтения в детстве «Пеппи Длинный Чулок»: если болит живот, то нужно лить на себя холодную воду или жевать горячую тряпку?

— Хрым! Няма! — взревел предводитель немытого воинства, приплясывая, словно ему срочно приспичило по-маленькому, а пойти некуда.

— Понятно, — впечатлилась я, идя на попятную. — Звиняйте, хлопцы, больше вас не задерживаю. Поняла уже, что лучше всего на прием к врачу.

— Куся! — завопил кто-то пчелой ужаленный. — Мату уй ату! Няма!

— Не поняла, — честно призналась. — Переведите, пожалуйста. Можно даже с сурдопереводом.

— У-у-у! — запрыгал подстреленным зайчиком бородатый главарь, сильно размахивая топором и делая зверское лицо. Насчет главаря — я так решила, потому что большая ржавая железяка была только у него. Остальные обходились кухонными ножиками разной длины и степени наточенности или обломками кос.

— Ага, — поддакнула я, с интересом наблюдая за бесплатным спектаклем. Мне тогда и в голову не могла прийти мысль, что это настоящие разбойники, и они были вполне в состоянии убить или надругаться надо мной, завалив в первых же кустах…

— Алисия! — в который раз прервал воспоминания бас хозяина. — Что застыла столбом? Убираться пора!

Вот ведь! Я отключилась от реальности и даже не заметила, как разошлись… или расползлись последние посетители. Поблагодарив треплющегося с трактирной девкой Элеанусей (на самом деле Нуськой) Саймона и поделившись с ним заработанными деньгами, я ссыпала остальные в мешочек и спрятала за пазуху. Сползла с дощатой сцены, отправляясь выкидывать объедки, мыть и убирать все — от посуды до заплеванного семечками пола. Привычно складывая посуду на поднос и сноровисто снуя туда-сюда от стойки к столам, я гнала воспоминания о том, как попала в прямом и переносном смысле… Но они упорно возвращались. Навеяло, видать, что-то…

Пучеглазый главарь разбойников тогда настолько растерялся от нелепости происходящего, что, возможно, впервые в жизни задумался. Мыслительный процесс происходил у него тяжко, со скрипом и интенсивным почесыванием в районе пупка. Допочесывался мужик до того, что у него отвалился тщательно лелеемый пласт грязи. Я с интересом проводила чернозем глазами и тут же краем глаза узрела другого задумавшегося мужика, который тоже почесывался, но уже в районе паха.