Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ)

Второй забубнил, явно оправдываясь, но слишком далеко, чтобы Маред могла расслышать слова.

— Довольно! — рявкнул тот, что ближе. — Результат после денег! И не смейте появляться мне на глаза. Это приличный дом, не хватало еще, чтоб нас тут запомнили вместе. Идите и сделайте свою работу.

Точно, ограбление. Хотя нет, кража. Взлом и хищение особо ценного имущества. В голове Маред мелькали соответствующие статьи уголовного права, но как-то бесстрастно, словно костяшки на счетах. Большие старинные счеты стояли в кабинете у отца. Деревянная рама с потемневшими от времени деревянными кругляшками на бронзовых проволочках. Отец высчитывал на них плату за услуги, и костяшки сухо и звонко щелкали, совсем как подошвы туфель незнакомца, раздраженно меряющего шагами паркет библиотеки.

Маред зажмурилась. Если ее здесь найдут… Нет, ей ничто не угрожает… наверное. Не станут же ее убивать только за то, что она услышала разговор? А если сейчас уйдут — она и лиц их не увидит. Но… надо же что-то делать? Рассказать полиции! И кто ей поверит? Ее слово против слов наверняка достопочтенного гражданина, иной не оказался бы в гостях у тьена Кармайкла.

Второй снова что-то сказал, негромко и упрямо. Маред услышала его шаги, медленные и тяжелые. Человек прошел к середине библиотеки, обронил еще несколько слов, совсем тихо.

— Вон! — закричал вдруг первый. — Не смей мне угрожать! Подавись своим авансом и только посмей что-нибудь ляпнуть об этом деле! Забудь, слышишь?

Тяжелые шаги направились прочь, скрипнула дверь, и Маред осталась наедине с тем, кто пытался заказать кражу. Даблион? Это же просто старинная монета. Золотая, да, но — десять тысяч? Не может одна монета стоит десять тысяч крон! Или может? Ей как-то заказали исследование по нумизматике. Тема далекая от обычного круга работы, но платили неплохо, и Маред согласилась. Заказчик остался доволен, а она узнала много интересного о производстве монет. Старинные и редкие монеты весьма дороги. Десять тысяч крон… Сумма вызывала болезненную глухую тоску, прямо осязаемую. Эта тоска сворачивалась где-то внутри под ложечкой, покусывала, отравляя мысли и чувства.

— Прошу прощения, тьен Оршез, — раздался вдруг голос экономки, и Маред едва не сползла от ужаса по стенке. — Вы не видели здесь молодую тьену в коричневом платье?

— А? Нет, — отрывисто сказал мужчина, и экономка, извинившись, удалилась.

Маред перевела дух. И тут невезение, весь вечер преследовавшее ее, вернулось с новой силой.

— Тьену? — недоуменно проговорил мужчина. — Хм…

Дрожа, Маред слышала, как он прошел по библиотеке, заглянув за высокие полки с книгами. Если бы она могла решиться — и выскочить мимо него! Подобрать подол, рвануть в коридор… А дальше что? Поднять шум и заявить, что этот Оршез — вор? Да кто ей поверит?

— Хм… — послышалось совсем рядом. — Ах, вот как!

Замерев, Маред опустила глаза и чуть не застонала — край юбки предательски торчал снизу из-под кресла.

— Маленькая птичка шпионит?

Штора рывком отдернулась в сторону. Перед глазами Маред мелькнула крепкая мужская рука, круглое лицо с низким лбом и мясистым носом, темные, глубоко посаженные глаза.

— Так-так…

Отступив на шаг, мужчина в дорогом сером камзоле, богато расшитом позументом, разглядывал ее, словно диковинную зверюшку.

— Пустите! — сказала Маред тем же отвратительно жалким голосом, что и в разговоре с Изабель. — Я ничего не слышала!

— Совсем ничего? — прищурился мужчина, ощупывая взглядом ее всю с головы до ног.

Маред словно увидела себя его глазами: глухое темное платье, скрывающее формы, дешевые чулки и потертые ботинки, простой узел волос с выбившимися прядями и лицо без малейшего следа косметики, зато в красных пятнах стыда.

— Я гостья тьеды Изабель, — выпалила она, не зная, что еще сказать. — Пустите — или я буду кричать!

— Правда? И что именно? — усмехнулся Оршез или как его там. — Я на вашу невинность не посягаю. А вот вам, дорогуша, придется доказать, что вы не воровка.

— Что? — не поверила ушам Маред, держась за злополучное кресло и пытаясь расправить второй рукой непослушную юбку. — Я ничего не крала!

— А вот это еще вопрос, — подмигнул ей мужчина. — Что вы тут делаете, ну? Быстро говорите!

— Ничего! — вспыхнула Маред. — Я пришла к Изабель! К тьеде Кармайкл! И зашла… поправить платье…

— В библиотеку. За штору, — осклабился Оршез. — Ну-ну, детка… Больше похоже на то, что ты собиралась стянуть что-нибудь. Впрочем, возможно, я и ошибаюсь. Это ведь форма студентки? Ты из этих… благонамеренных девиц? — передразнил он слова указа, рассматривая Маред с каким-то новым выражением, откровенно оценивающим и в то же время задумчивым.

— Не ваше дело, — огрызнулась Маред, ободрившись и сообразив, что ничего по-настоящему плохого ей этот негодяй не сделает.

Она, конечно, не может доказать, что он вор, но и его слова недорого стоят.

А потом Оршез, придя к какому-то мнению, прищурился и вкрадчиво — так ему самому, наверное, показалось — спросил ее:

— Раз уж вы все слышали, дорогуша, не хотите ли подзаработать?

— Что? — вспыхнула Маред, не сразу сообразив, что ей предлагают, а поняв — пришла в ужас. — Я не воровка!

— А кто говорит о воровстве? Просто маленькая дружеская шутка.

— За которую вы хотели заплатить десять тысяч? Хотя не так это и много за семь лет тюрьмы!

— Тихо, дурочка, не кричи, — поморщился Оршез. — И не строй из себя святую невинность. Ты же бедна, как церковная мышь — думаешь, не видно? Подруга Изабель, говоришь? Стоит мне сказать словечко, и ты вылетишь из этого дома да еще заработаешь репутацию шлюхи впридачу. Если я, например, скажу, что ты ко мне приставала и просила денег за услуги.

— Вы… не посмеете, — прошептала Маред, безуспешно пытаясь отступить, но получилось только вжаться в стену.

— Боюсь, что посмею. Или нет, лучше я скажу, что ты не просто приставала ко мне, а соблазнила. И только потом попросила денег. Ты ведь не девица, а? Миленькая вдовушка…

Его взгляд уперся в кольцо на пальце Маред, потом мазнул по груди под платьем, и Маред показалось, что ее погладили грязной липкой рукой. Музыка внизу сменилась мягким плавным ровенто, Маред чувствовала чужой взгляд и не могла даже крикнуть. Горло перехватило, она представила, что придется рассказывать тем, кто прибежит на ее крик. Про деньги, юбку, шторы… И все эти взгляды, недоуменные, презрительные, жалостливо-брезгливые…

— Ну что? Соглашайся. Только подумай, сколько симпатичных платьишек ты сможешь купить на десять тысяч крон. Вылезешь из этого убожества, причешешься, накрасишься и поймаешь нового муженька.