Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова
Варак, выслушав мохначку, фыркнул:
— Глупая дикая женщина считает почтенного огнехранителя Хасту волшебным существом, кем-то вроде полубога. В ее вшивую голову никак не уместится, как это можно записывать слова. Она говорит: это великое колдовство — останавливать мгновения…
Жрец на миг задумался и ухмыльнулся.
— Ну-ка дай! — Он схватил дикарку за руку и еще непросохшей кистью начертал ей на тыльной стороне ладони «ард» — знак Солнца. Погонщица ахнула и застыла, глядя на свою руку как на нечто отдельное и бесценное…
— Молодец, Хаста! — захохотал Аюр. — Теперь они отрежут ей руку, засушат и будут поклоняться!
— Подобное отношение к письменности у звероподобного племени само по себе достойно уважения, а не насмешек, — заметил Ширам. — Начертанные знаки порой таят скрытую силу…
— Воистину это слова мудрости! — льстиво заявил Хаста, убирая свиток и как бы невзначай кинув взгляд на татуировку на запястье у Ширама — ползущую эфу. Слухи о тайных обществах накхов ходили, пожалуй, с тех самых времен, как двенадцати родам Накхарана запретили собственное жречество. Может, байки, а может, и нет…
— Выступаем! — важно объявил Аюр. Поставил ногу в кольцо хобота и был в мгновение вознесен на высоту. Айха помогла ему устроиться в башенке, а сама скатилась по мохнатому боку мамонта вниз и пошла рядом, любуясь знаком Солнца на своей руке и счастливо улыбаясь.
— Почему встали?
Ширам вышел вперед и остановился, глядя под ноги. Поперек тропы зияла трещина. Неширокая, можно перешагнуть без усилия, но длинная. Трещина уходила в обе стороны и терялась в невысокой траве.
— Это еще что? — спросил Ширам. — На Змеином Языке бывают землетрясения? Почему мне не сообщили?
Варак, тут же оказавшийся рядом, сразу пожалел, что так торопился. Все рабы и слуги боялись накха, особенно когда он начинал говорить таким вот негромким, лишенным выражения голосом. Даже воины охраны предпочли хранить молчание, ожидая, чем кончится дело.
— Ерунда! — дрогнувшим голосом заявил Варак. — Ее и ребенок перешагнет! Нет причин для беспокойства, господин!
— А если обвалится край? — Голос Ширама стал еще тише и неприятнее.
Мохначи тем временем слезли с мамонтов и столпились перед препятствием, что-то обсуждая. Затем двое ушли в разные стороны от тропы, внимательно осматривая землю.
— Какой она глубины?
Ширам подошел, наклонился над краем, заглядывая в темную, отливающую синевой бездну. Оттуда на него дохнуло таким потусторонним морозом, что накх невольно отступил на шаг, помянув Храваша, царя голодных дивов. Кинул в щель камешек, но тот беззвучно сгинул где-то внизу.
— Хаста, — мгновение подумав, позвал он, — где твой пес?
Жрец торопливо вышел вперед, ведя собаку. Все столпились у щели, затаив дыхание. Станет ли священная собака прыгать через трещину? И если прыгнет, то какой лапой ступит — правой или левой?
Собака легко перемахнула на другую сторону и обернулась, помахивая хвостом. Она явно не понимала, как такое ничтожное препятствие могло остановить отряд. Над толпой пролетел дружный вздох облегчения. Никому не хотелось тащиться назад, когда цель была так близко.
— Хорошо, — кивнул Ширам, — знамения благоприятны. Но первыми пусть пройдут мамонты.
Вернулись дикари, поднялись на мамонтов, и самый большой, белый, вышел вперед. Перед трещиной он остановился, обнюхал ее, взволнованно затрубил, но все же перешагнул. Ничего не случилось. За ним пошли следующие.
Когда караван миновал подозрительное место, Ширам пропустил всех вперед, а сам пошел сзади, сделав знак Вараку подойти.
— А ну выкладывай, — приказал он.
— Что? — пролепетал тот.
— Что-то неладно. Этот край как вымер! Где звери? Почему так промозгло? Тут должно быть гораздо суше в это время! Откуда столько мух?
— Все идет как следует, пресветлый господин, ни о чем не беспокойтесь… — привычно завел свою песню Варак.
— Нет, не все! Вчера мы должны были ночевать в стойбище мохначей. Я прекрасно помню, как ты распинался в дворцовой охотничьей палате — дескать, на каждой стоянке нас будет ждать подготовленный удобный ночлег… И где оно, твое стойбище?
— Может, откочевали? — пискнул Варак. — Это же дикари! Они сворачивают свои шатры из шкур, садятся на мамонтов и уходят, куда им вздумается… Ой!
Пальцы Ширама легли Вараку на плечо и слегка сжались — вроде и несильно, но все тело раба как иглой пронзила острая боль. Варак вспомнил рассказы о том, что накхи могут и убить, просто ткнув пальцем в нужное место, и весь взмок, несмотря на холод.
— Не говори пустых слов, — протянул Ширам, не торопясь его отпускать. — Ты ведь знаешь, что такое Охота Силы? Представляешь, что будет, если царевич вернется без добычи?
— Да-а… — просипел распорядитель. — Мне больно, добрый господин…
— Храваш будет тебе добрым господином, если что-то пойдет не так!
Варак зажмурился. Царь голодных дивов казался ему сейчас куда предпочтительнее.
— Завтра вечером, — выдавил он, — мы выйдем на большую равнину… И там нас точно ждут…
Ширам наконец отпустил плечо «устранителя хлопот» и ушел вперед, догоняя караван. Варак выдохнул. Разминая плечо и мысленно осыпая накха проклятиями, он оглянулся на трещину. В сумерках она ухмылялась ему вслед, словно узкая черная пасть.
Вечерело. Заходящее солнце окрасило горные склоны в цвета пламени. В низинах и промоинах легли лиловые тени. А караван все шел. Перевал, за которым начинались травянистые равнины, казался уже совсем близким, рукой подать.
Мамонт при ходьбе сильно раскачивался. Первые дни Аюра невыносимо тошнило, плоскогорья плясали перед глазами, но потом он привык. Царевич лежал на набитых душистыми травами тюфяках, грыз медовые сладости и мечтал, как, вернувшись с добычей в столицу, станет рассказывать о своих охотничьих подвигах друзьям и подругам. По сторонам тропы уже пошли первые пятна высокой травы — пока еще не равнины до края неба, но в такой траве вполне мог укрыться саблезубец-другой.
Легко можно представить, как страшный зверь внезапно выскакивает — да хоть из-за вон того обломка скалы! Бросается на мамонта и вонзает свои жуткие клыки в его ногу! Вслед за ним с ужасающим воем появляется целая стая хищников. Взбесившийся мамонт вырывается вперед и несется по равнине… Земля содрогается от топота… Воины и погонщики остались далеко позади, слышны только отдаленные крики страха да рычание настигающих зверей…
И вот сзади с ужасным ревом на мамонта бросается огромный, с клыками в руку длиной… ну ладно, с локоть, мощный самец в расцвете сил и свирепости. Зверь начинает ползти вверх по обезумевшему, скачущему галопом мамонту. А мохнатый великан, несмотря на всю мощь, настолько испуган, что даже не пытается сбросить его…
И тут он, Аюр, встает (юноша с восхищением представил
