Морель и госпожа Смерть (СИ) - Лео Любавин
Как она там назвала себя? Елисавета… Красивое имя, библейское. И девушка хороша, могла бы стать фрейлиной Белой Госпожи, но для этого необходимо умереть. Вот тут и начинались проблемы. Морель мог разупокоить кого угодно, начиная от любимой собачки жены премьер-министра Франции и заканчивая шутом короля Дании. Мог! При условии, что они мертвы. Названная же Елисавета была жива. Каким образом его угораздило притянуть девицу, Морель не имел ни малейшего понятия. Скорее всего, здесь подействовало Перекрестное заклятие, известное лишь высшим магам. Но кто бы мог встречно прочесть его?
Он ощутил странное беспокойство. Нет, это не была тревога по поводу появления обладателя Дара в окружении Мореля. Лоран думал о вещах гораздо более прозаических. О странном одеянии Елисаветы. И о её удивительных глазах. Все дамы семейства Морель имели именно такой оттенок — Duchess de Parma*.
И вот его огонь, сокрытый во льдах, жарко полыхнул и отозвался напряжением в чреслах. Об этом же свидетельствовало зеркало, которое отразило Мореля, когда он поднялся из ванны. Тренированное тело, широкие плечи, могучий торс, скульптурные мышцы, рельефные кубики на животе и восставший член весьма внушительных размеров. Никаких сомнений не оставалось, что примитивное человеческое желание соития владеет Лораном. Какой позор для некроманта! Вот она, неистребимая тварная сущность.
Что скажет Белая Госпожа!
Морель завернулся в простыню и прошествовал в спальню. Там сменил простыню на мягкий халат, Лоран любил комфорт, он был аристократом до мозга костей, до тринадцатого колена. И во всех гербовниках магических фамилий отводилось почетное место представителям его рода. Имя родоначальника произносили не только с уважением, но и со страхом. Понижая голос и нервно озираясь, ибо наказание за невольную дерзость могло в одночасье настигнуть нечестивца. Прародителя нельзя было упоминать всуе и никто не смел произносить его истинное имя.
Перед тем, как лечь спать, Морель решил проверить, что делает его пленница. Безусловно, она заслуживала темницы. Сырой, вонючей, населенной крысами и пауками, с охапкой гнилой соломы вместо ложа. А как иначе? Ведь девица Елисавета испортила парадное одеяние председателя Ложи рыцарей Мертвой Розы. Так пусть искупает свою вину. Но не сидением в подвале, что в этом проку.
К тому же девица так хороша собой, что вполне может остаться прислуживать. В качестве горничной, например.
Нет, не может… она живая. Все время вылетает это из головы…
Но, в самом деле, как же могло такое случиться?
Кроме всего прочего, Лорана разбирало любопытство. Явление Елисаветы внесло в его жизнь некоторое разнообразие. Это было не похоже на то, чем Морель занимался последние полторы сотни лет. Он намеренно избегал общения с живыми джамизель, хоть его мир и не исключал такую возможность. Нельзя сказать, чтобы Морелю это нравилось, но сложности подобного общения занимали бы слишком много времени. Лоран предпочитал тратить его на научные изыскания, а не на амурные приключения в мире живых. Возможно, он не хотел уподобляться в этом своему любвеобильному отцу.
Так или иначе появление в фамильном замке Морелей девушки с фиалковыми глазами оставалось для Лорана необъяснимым. Доступом в Портал Смерти служила погребальная виза и никаким другим образом невозможно было попасть в реальность невидимую и не осязаемую живыми. Однако Елисавета смогла. Но как?
Необходимо было выяснить детали. Именно поэтому пленница удостоилась гостевых комнат в замке, приличной одежды и человеческого ужина. Что не исключало искупления вины и возмещения ущерба, нанесенного одежде хозяина.
* * *
Лиза могла сколько угодно щипать себя за руку, за ногу и за ухо. Ничего от этого не менялось. Не сон! Все это не сон. И не видения под наркозом. Так могло быть, если бы она, допустим, упала с лестницы, попала в больницу. Но она же не падала. Она попала. Только не в больницу! Переместилась в этот странный мир непонятным образом. И что теперь делать? Глупый вопрос! Искать выход, конечно, что же еще! Но как искать и где?
Лиза оказалась заперта в комнате. Необыкновенно красивой, можно сказать, помпезной, похожей на декорацию к историческому фильму.
Тут были и камин огроменный, и ложе, больше похожее на взлетную площадку. Странный стол, вроде бильярдного, но больше, и не под сукном, без луз. Зачем такой стол? Лиза обошла комнату, как могла огляделась. Освещение слабое, странные какие-то светильники. И не масляные, и не свечки в них. Смахивает светящийся элемент на лампочку, только не круглую, а шестигранную. И еле тлеют.
— Экономят, что ли, — сказала Лиза вслух.
Голос прозвучал слабо, неуверенно. А может, потому, что комната слишком велика. Слона тут можно спать уложить. Неуютно, несмотря на ковры и гобелены. Это все из-за мрака, днем тут, наверное, красиво. Когда свет из окон. А окна какие! Точно как в замке, ниши оконные глубокие, в них скамейки стоят, а само окно в мелком переплете, и стекла, наверно, цветные. Красота! Вот бы в солнечный день посмотреть. Но сейчас ночь глубокая. Углы спальни тонут во мраке, камин черным провалом зияет, как пасть страшного зверя. А дверь, конечно, заперта. Да и куда бежать?
Может, это все же розыгрыш, что-то вроде квеста? Сейчас модно такое. Устраивают в каком-нибудь подвале комнату страха, насуют манекенов и между ними живого человека поставят. Идет посетитель, а тот сначала притворяется неживым, а потом цап за ногу или за руку…
Что это? Что копошится там в углу? Замотано в мешковину. Уже идет, приближается, по каменным плитам шаги «шарк-шарк-шарк».
— А-а-а-а-а-а-а!!! — Лиза кинулась к двери, стала дергать засов и стучать что есть силы. — Выпустите меня! Сейчас же выпустите! Спаси-и-и-ите, помогите!
Она молотила в дверь кулаками и ногами. А страшное в мешковине приближалось. И даже кашляло. И заговорило почему-то знакомым голосом.
— Тише, тише, перебудишь тут всех.
Страшное существо откинуло с головы капюшон, и Лиза так и сползла спиной по двери, села на пол, выставила перед собой руки и, запинаясь, заговорила.
— Уйди, не трогай меня… не приближайся, а то я молитву прочту… сейчас… — От страха она позабыла слова. Крутилось в памяти только начало. — Pater Noster… noster… pater… qui es in caelis… Не помню… — Лиза закрыла лицо ладонями, чтобы не видеть это страшное. Такого не может быть! Бабушка умерла. Её положили в гроб и закопали в землю. Вот говорил же дядя Володя, что лучше кремировать. — Не подходи!
Лиза пересилила страх, отняла руки от лица, чтобы еще раз посмотреть на существо, в котором узнала бабушку Тамару. Да нет же! Это все показалось, потому что темно и светильники дурацкие. Сейчас она откроет глаза и проснется. Дома. И забудет этот страшный сон… Блин! Не сон…
— Нет… не может быть! — Лиза кинулась к окну. —
