Золотой век предательства. Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
– А ну стой! – воскликнула она, не дав Косому положить последнюю карту. – Покажи-ка, что у тебя в рукаве.
– Вот же приставучая девка! – вскричал Эйкити, метнув на неё злобный взгляд. – Ходишь за мной весь вечер, заглядываешь под руку, и всё-то тебе мало!
Уми не обратила внимания на брань, которая на неё посыпалась. За многие месяцы работы она в свой адрес и не такого наслушалась.
Эйкити собрался было положить карту на стол, но Уми перехватила его руку.
– Рукав выверни, – процедила она. – Откажешься – и больше я тебя к «Тануки» на пистолетный выстрел не подпущу, ты понял?
Косой Эйкити осклабился, но перечить не стал. Отшвырнув от себя карты, он по самые плечи задрал рукава своей засаленной рубахи.
– Ну на, любуйся! – Эйкити демонстративно затряс руками, на которых ровном счётом не было ничего подозрительного – только на правом предплечье у него была вытатуирована замысловатая иредзуми, изображавшая какое-то змееподобное существо.
– Опа, Эйкити, ты когда эт успел себе иредзуми набить? – вытаращил глаза противник Косого. До этого он и двух слов связать не мог, а тут даже будто бы немного протрезвел.
– Не твоего ума дело, – процедил Косой. На лицо его сразу набежала тень, словно его собутыльник ненароком сболтнул лишнего.
До Уми же постепенно стало доходить, в чём тут было дело. Рассмотреть бы только узор получше…
– Эйкити, где же ты сделал такую красивую иредзуми? – вдруг проворковала Уми, застенчиво улыбнувшись Косому. – Я никогда таких не видела! Дай-ка взглянуть на неё поближе.
Уми довольно прожила на свете, чтобы понимать: некоторые мужчины попросту не могли устоять против обаяния женской улыбки. К тому же, ей не раз говорили, что она была красивой – так почему бы не воспользоваться столь очевидным преимуществом?
Разительная перемена в настроении Уми не насторожила Эйкити: он был опьянён не только дешёвым сакэ, которым от него разило так, что глаза слезились, но и неслыханной удачей, которая сопутствовала ему этой ночью.
Поддавшись обаянию Уми, Косой Эйкити протянул ей правую руку. Уми заметила, как под её пристальным взглядом узор иредзуми немного зарябил – словно наваждение, наложенное на неё, стало рассеиваться.
Уми решила ускорить процесс, и потому крепко ухватила предплечье Эйкити. Она почувствовала, как Косой напрягся.
– Ты чего это удумала? – начал было он, но договорить так и не успел.
Иредзуми под руками Уми вдруг принялась извиваться, словно клубок червей, но она превозмогла отвращение и продолжала всё крепче сжимать хватку.
– П-пусти меня! – услышала Уми чей-то приглушённый голос, который раздавался прямо из-под её рук.
Уми чуть разжала кулак, и из темноты на неё гневно сверкнули два отливавших красным глаза.
Татуировкой на руке Косого Эйкити на самом деле оказался ёкай.
Сколько Уми себя помнила, она могла видеть их – духов, обитавших по соседству с людьми. Не все из них были маленькими и безобидными, но тот ёкай, которого она сняла с руки Косого Эйкити, явно не представлял для людей никакой угрозы. Это был маленький ящероподобный дух, облачённый в тёмно-зелёное кимоно. Он щёлкал зубками и косил на Уми свои красноватые глазки:
– Отпусти меня! – снова взмолился дух, но пока Уми не стала внимать его мольбам. Сначала следовало выяснить, что он делал в игорном доме вместе с Косым Эйкити.
– Так и знала, что ты жульничаешь! – торжествовала Уми, крепко держа за шкирку духа. Но тот и не думал сбегать – напротив, он со всеми удобствами расположился на руках Уми и с нескрываемым любопытством принялся наблюдать за разворачивавшейся перед ним сценой.
Как и ожидалось, Эйкити ёкай в упор не видел, хотя его когтистые лапки, обутые в деревянные сандалии, висели чуть ли не перед самым носом Косого. Эйкити же не мог оторвать испуганного взгляда от своей руки, на которой не осталось и следа иредзуми.
– Куда ты её подевала? – он поднял на Уми глаза, полные непонимания. – Что ты сделала с моей иредзуми, приносящей удачу?
Замешательство, охватившее поначалу Косого Эйкити, быстро сменилось злостью. Лицо его скривилось, словно от сильной зубной боли, и он непременно набросился бы на Уми, если бы на помощь не подоспел Ёсио.
– Что-то ты сегодня совсем берега потерял, Косой, – покачал головой Ёсио, удерживая за шкирку рвавшегося к Уми Эйкити. – Иди-ка ты отсюда и проспись как следует.
Эйкити едва ли услышал его: обезумевший взгляд Косого был направлен только на Уми.
– Что ты наделала?! – вскричал он. – Ведьма! Верни мою иредзуми, верни!..
– Где бы тебе ни сделали эту татуировку, тебя обманули, – покачала головой Уми, пытаясь вразумить Эйкити. – Тебе подсадили духа, который прикинулся иредзуми на твоей руке. Это ведь он управлял твоей рукой и давал тебе возможность постоянно выигрывать не так ли? Только вот я уверена, что, проснувшись завтра поутру, ты не обнаружил бы ни своих денег, ни иредзуми на руке…
Но это было бесполезно, Эйкити и слышать ничего не желал.
– Всё ты врёшь! – продолжал буйствовать он. – Я так долго ждал шанса отыграться, а ты всё отняла у меня, поганая ты сука!
Тут терпение Ёсио окончательно лопнуло. Он со всей дури впечатал Косого лицом в стол, отчего его крики разом стихли. Его подвыпивший противник, видя, что разборки приняли совсем скверный оборот, предпочёл поскорее смыться.
Из коридора на шум драки прибежала охрана – два здоровых бугая, один другого страшнее. Но увидев, что Ёсио и без них прекрасно справляется, они неторопливо вернулись на свой пост.
Ёсио же склонился над Косым Эйкити, который, прижимая руки к разбитому носу, из которого на губы и подбородок лилась бордовая кровь, испуганно вытаращился на него.
– Никогда больше не смей оскорблять при мне Уми, – голос Ёсио был спокоен, но это было обманчивое затишье: так всё вокруг замирает, когда вот-вот разразится сильная гроза. – Ты понял меня?
Эйкити, похоже, тоже нутром почуял исходившую от Ёсио угрозу. Отчаянно закивав, он постарался отползти от Ёсио как можно дальше.
Уми же смотрела на Ёсио во все глаза. На её памяти он ни разу не поднимал руку на посетителей игорного дома, как бы они себя ни вели. Утихомиривать таких
