Леди Черепов - Патриция Маккиллип
— Я была одной из тех безликих женщин, что подают вино в таверне. Из тех женщин, на кого вы орете, над кем грубо шутите, а иногда даже можете бросить нам монетку — или нет — в зависимости от того, насколько любезно мы вам улыбались.
Он молчал, и она даже подумала, что он ушел, но когда она обернулась, он все еще был там, исчезла только его улыбка. — Значит я видел тебя, — сказал он тихо, — много раз и много где. Но никогда в местах вроде этого.
— Тот мужчина из Каменной Головы тоже ожидал увидеть здесь кого-то другого.
— Он ожидал увидеть здесь мечту.
— Он увидел то, чего ожидал, — Леди Черепов, — она перетащила дикую мяту в тенистый уголок под каким-то истрепанным гобеленом. — Он ее нашел. Она — та, кто я есть теперь. Вы были в более выгодном положении, когда я могла вас попотчевать только вином.
— Не ты выстроила эту башню.
— Откуда тебе знать? Может, я устала от насмешек и от подачек и создала для себя место, где я могу манить людей монетами, но не давать ничего.
— Кто же выстроил башню?
Она молчала, крутя в пальцах листочек мяты. — Я, — сказала она наконец. — Та Амарант, которая никогда не умирает.
— Неужели? — он был странно бледен; глаза его блестели так, словно в них отражалась грозящая ему опасность. — Ты из ничего выращиваешь розы посреди этой выжженной пустыни; ты пытаешься отогнать от нас смерть нашими собственными костями. Ты проклинаешь нашу глупость и нашу судьбу, но не нас самих. Кто выстроил для тебя эту башню? — она медленно повернула к нему лицо, не говоря ни слова. Он добавил мягко: — Другое толкование для амаранта, того, который может умирать, — цветок безнадежной любви.
— Он был последним, — сказала она резко, хриплым, надломленным от внезапной боли голосом, — кто предложил мне монетку за любовь. Я так устала от того, что ко мне прикасаются, а потом забывают, от того, что меня то окликают по имени, то нет. Мне казалось, что я существую только в тот момент, когда на меня смотрят, и казалось, что сразу после этого обо мне забывают, как забывают о выброшенных цветах. Так что я сказала ему нет, и нет, и нет. А потом увидела его глаза. Они были как янтарь с лучиками тьмы: глаза алхимика. Он сказал: «Назови мне свое имя». И я сказала ему: «Амарант». Он все смеялся и смеялся, а я могла только стоять там, а вино, которое я ему принесла, опрокинулось на подносе и залило мне юбку. Он сказал: — Так возведи же башню своего имени, ведь в твоем сердце она уже высится.
— Безнадежная любовь, — прошептал он.
— Он говорил именно о таком Амаранте.
— Ну конечно, ведь именно она умерла в его собственном сердце.
И тогда она повернулась и молча посмотрела на него. Он снова улыбался, хотя лицо его все еще было бледным под ярким льющимся с небес светом, а капли пота сверкали в его волосах. Она сказала: — Откуда ты его знаешь?
— Я уже видел эту башню раньше, и я видел в ней женщину, которую мы все ожидали увидеть, единственную женщину, которую знавали большинство мужчин… И каждый раз, как мы к ней приходим, эта женщина соблазняет нас тем, что для нас драгоценнее всего, и убивает этим, а мы выстраиваем вокруг нее новую башню, снова и снова.
Она уставилась на него. По ее щеке скатилась слеза, а потом еще одна. — Я думала, что это моя башня, — прошептала она. — Амарант никогда не умирает, но эта вечная жизнь дана ей только для того, чтобы смотреть, как умирают другие.
— Мы все такие, — вздохнул он. — Выстраиваем башни, а затем ищем тех, кто осмелится войти внутрь… — он поднял маленькую розу в черепе и резко встал; она последовала за ним к ступеням.
— Куда это ты пошел с моей розой?
— Отсюда.
Она бежала за ним, протестуя: — Но это мое!
— Ты сказала, что мы можем выбрать что угодно.
— Это просто цветок, который я вырастила, он не имеет ничего общего с сокровищами башни. Если ты хочешь что-то выбрать, так выбери что-то, что стоило бы твоей жизни!
Когда они спустились в самый низ винтовой лестницы, он обернулся. Лицо его было белым, как кость, но он все равно улыбался. — Я верну тебе твою розу, если ты позволишь мне забрать Амарант.
— Но Амарант — это я.
Он быстро прошел мимо своих ошеломленных спутников, чьи руки были переполнены этим, нет этим, а может этим. Словно глаза его обрели волшебные свойства очей дракона, он сам повел ее прямо сквозь пасть дракона.
Перевод — Мария Глушкова
