Грехи и молитвы - Ира Малинник
— Святой отец! — надрывно и глухо крикнула она, а потом снова сорвалась на плач. — Помогите, прошу!
Юноша только хотел спросить, в чем нужна его помощь, но откуда-то сбоку снова раздался крик, и он тут же все понял.
Катерина, сестра Софии, сидела на земле и глядела перед собой невидящими глазами. Томас увидел, что она была босой, и ее ступни были перепачканы землей. Платье Катерины, прежде нежно-голубого цвета, теперь казалось грязной тряпкой, которую по ошибке накинули на тощее тело женщины. Ее волосы торчали в разные стороны, а левой рукой она непрерывно скребла себе грудь, раздирая кожу до крови.
Катерина вдруг посмотрела прямо перед собой, увидела Томаса и снова заплакала. Тут же в унисон зарыдала и София. Мальчик хотел было бежать за отцом Бернардом, а мысли в его голове роились перепуганными жужжащими пчелами, но вдруг зычный и знакомый голос разом перекрыл все происходящее:
«Подойди к ней».
Томас осторожно, бережно снял с рукава Софию и не спеша подошел к Катерине. Та глядела на него затравленно, как зверь в капкане, но не делала попыток бежать.
— Не надо, — вдруг сказала она ломким голосом, почти с мольбой. — Я сама хотела.
— Mendax. Лжец, — сказал голос губами Томаса, пока юноша с ужасом наблюдал, как его тело действует само по себе.
«Я помогу ей».
Томас хотел было закричать, позвать на помощь, но чужая воля подавила и смяла его.
«Ее время на исходе, она одержима. Неужели ты не видишь? Какой же ты дурак, если не понял этого. Но я изгоню демона из ее тела. Просто не мешай».
Краем глаза Томас уловил отца Бернарда, который грузно бежал к ним из церкви. Томас хотел было открыть рот, позвать его, но не смог — ни одна мышца его тела не слушалась.
«Смотри внимательно, Томас, смотри и запоминай, что мы сейчас будем делать».
Его тело почти вплотную приблизилось к Катерине и присело на корточки, чтобы глаза Томаса оказались вровень с ее глазами. Сам Томас наблюдал за происходящим, наблюдал отстраненно и холодно, понимая, что не сможет ничего сделать — а самое страшное, что ему и не нужно было ничего делать.
— Услышь своего Повелителя, — тихо, почти ласково начал он говорить на латыни, и лицо Катерины исказилось судорогой. — Услышь своего князя и склони голову, ибо я обращаюсь к тебе и повелеваю тобой.
И с этими словами Томас положил ладонь на голову кричащей девушке.
В это же время, отец Бернард, удерживающий в объятиях бьющуюся в истерике Софию, с благоговением и ужасом наблюдал за тем, как его послушник изгоняет демона из женщины. Он не слышал, что именно говорил молодой человек и что именно он делал; Бернард видел лишь спину, обтянутую рясой, да руку на голове Катерины. Но он прекрасно слышал крики девушки и видел, как бьется в судорогах ее тело. А после, Катерина неожиданно обмякла и осела на землю. Когда Томас обернулся, Бернард заметил на бледном лице юноши крупные капли пота.
— Святой отец, — тяжело дыша, проговорил Томас, также опускаясь вниз рядом с девушкой — эта добрая женщина более не одержима. Помогите ей встать, прошу. А мне нужно немного отдышаться, только и всего…
— Мальчик мой, — старый священник кинулся к нему, неловко присел рядом и внимательно осмотрел его. — Как же ты… Как ты смог?
Томас вдруг осознал: он не сможет рассказать священнику про голос внутри себя. Не сможет рассказать, что сам он не произнес ни единой формулы, зато голос, назвавшийся князем, одним своим именем изгнал демона из одержимой. Не сможет еще и потому, что, за мгновение до того, как отец Бернард приблизился, голос сказал кое-что, что впечаталось в рассудок Томаса огненным клеймом.
Поэтому мальчик принял единственно верное решение, как когда-то давно в детстве. Он молча указал пальцем в небо, желая сказать, что им управляла сила извне. И, как когда-то его мать, отец Бернард растолковал этот жест по-своему.
— Благословлен, Господи, — слезы полились по лицу старого священника, и он крепко обнял Томаса. — Благословлен, мой мальчик.
«Ха», пронесся в голове Томаса смешок. «Начинаешь со лжи, молодчина».
Мальчик прикусил губу, чтобы не разреветься. Все произошедшее казалось дурным сном, кошмаром, и не более. Последующие воспоминания путались и смазывались, но он навсегда запомнил глаза Софии, которая обнимала успокоившуюся сестру. В выражении этих глаз было что-то, что запустило колесо жизни Томаса, пустило ток по его венам. Это было предназначение — и он был готов следовать ему, используя любые средства.
Откуда-то издалека, уже из настоящего, на кухне загремела посуда. Томас моргнул — и отражение в зеркале подмигнуло в ответ. Он потряс головой, отгоняя воспоминания прошлого, и плеснул на горящее лицо холодную воду.
— У них у всех одинаковые глаза, — вдруг прошептал он сам себе, не надеясь на ответ. Но он последовал.
«Это боль, мальчик. Боль и потеря веры».
Мать снова позвала его, и Томас, поспешно вытерев лицо, направился к ней. Но и во время ужина и после, лежа в постели и загасив свечу, он все не мог избавиться от мысли, которая вертелась у него в голове, не давая покоя:
«Что именно нас ломает и что не дает сломаться мне?»
Глава 3. Надежда
Абеле Грассо, епископ архиепархии Флоренции, отодвинул от себя стопку смятых бумаг и тяжело вздохнул.
Во всех письмах говорилось одно и то же: количество одержимых демонами людей растет, и священники епархий не успевают с ними справляться. В каждом письме была мольба о помощи, каждый священник возлагал надежды как на архиепархию, так и на Ватикан. Но что Абеле мог сделать? Церковь пробовала обучать молодых клириков таинству экзорцизма, но им просто-напросто не хватало веры и опыта, чтобы справляться с самыми низшими демонами, не говоря уже о существах старше рангом. Сам Абеле не мог бросить архиепископа Витторио, и все, что ему оставалось — отдавать указы и надеяться, что в этот раз среди молодых священников найдутся те, у кого в душе горит огонь истинной веры.
В дверь постучали, и епископ вздрогнул. Он настолько ушел в свои мысли, что не заметил, как часы пробили полдень.
