Сказ о Белке рыжей и царе подземном

Хлестнул он кнутом у ног моих – подпрыгнула я и побежала. Долго бежала, и мчались со мной наперегонки кикиморы – руки сучьеватые, носы крючковатые.

- Бабушки, - взмолилась я, - помогите, милые, подскажите, куда бы мне спрятаться?

- Выкуп, выкуп! – заверещали они.

Сняла я тогда платок с волос и отдала им, и они его тут же на ленты порвали. Обвязались бантиками, смешные стали, красуются - подхватили меня под локотки и понесли свозь чащу. Долго несли, пока не поставили перед огромным дубом.

О, что это был за дуб – царь дубов! Кроной в небо упирался, корнями наверняка в царство подземное проваливался.

- Лезь наверх, - кричат кикиморы, - на самом верху соколица гнездо свила, спрячься под крыло, не найдет он тебя там!

И я полезла. Лезла, лезла, вся исцарапалась, изревелась, но долезла. Вижу – верхушка дуба надвое расходится, а в той развилке огромное гнездо стоит. А в гнезде маленькие пушистые соколушки сидят – каждый в два раза меня больше, и соколица огромная, как дом, спит, голову опустив. Я тишком да нишком в гнездо пробралась, под крыло нырнула, затаилась и стала ждать.

И вдруг страшный гул раздался. Выглянула я из-под крыла – а то подземный царь на своем коне по воздуху скачет, меж деревьев вниз смотрит. Из-под копыт коня искры огненные летят.

- Где ты, - позвал меня Полоз, - девка? Выходи. Выйдешь сама – так уж и быть, не буду тебя убивать, отпущу.

Я сижу ни жива ни мертва. Он раз мимо проскакал, второй промчался. А на третий, слышу, остановился, к дереву подошел да как ударит по нему! Зашатался дуб вековой, а Кащей снизу кричит:

- Выходи, рыжуха, я под каждый листик заглянул, сам царь зверей передо мной ответ держал, негде тебе быть, кроме как здесь!

Я затаилась – а соколица проснулась, соколушки пищат от страха. А дерево трясется – вот-вот упадет.

- Выходи! – кричит царь подземный, - а то срублю!

Я умоляюще на соколицу поглядела, а она курлыкает, мол, прости, девица, не помочь тебе - у самой детки маленькие.

Тут дерево затрещало, накренилось – я выглянула – а этот гад кафтан сбросил, в кору руками уперся и свалить пытается. И кренится дуб столетний, гнется, как прутик. Запищал жалобно один из птенцов, соколица только крылом махнула – и не успела поймать, полетел он вниз.

- Лови! – заорала я дико, с гнезда свесившись. – Лови, червяк ты бешеный!!!

Царь голову-то поднял – а на него с высоты огромной такая туша падает. Я уж обрадовалась, что раздавит, хотя соколенка жалко, конечно. Ничего, не испугался Кащей, руки поднял, птенца поймал и рядом с собой поставил. Соколенок пищит, а гад этот меня пальцем манит – мол, спускайся. А там высоко! А там страшно!

- Боюсь! – кричу. – Меня так поймаешь?

А он руки на груди сложил и насмехается.

- Лезь, - говорит, - лезь, меньше времени на два оставшихся раза будет.

Ну, я и полезла. Страшно до ужаса, а не показывать же перед врагом?

Спустилась, сарафан отряхнула, волосы пощупала - так и есть, без платка, кикиморам отданного, кудри встали торчком, шапкой жесткой вокруг головы.

- Так ты еще и рыжая, как белка? – засмеялся он и за локон меня дернул. – Думал, конопатая да белобрысая.

И закручинился тут же:

- Что ж ты не спустилась, когда звал, теперь придется слово свое исполнять, тебя по третьему разу убивать.

- А ты, - осмелела я, - не хвались, не поймав девицы. И соколенка на место закинь, он-то ни в чем перед тобой не провинился.

Царь бровью повел, рукой махнул - и полетел соколенок вверх, к матери на радость.

А я снова припустила, побежала так, что только иголки от елок из-под ног полетели. Час бегу, два бегу, выбежала на берег реки темной, глубокой. А в реке той русалки играют, кувшинками как мячами перебрасываются, хохочут колокольчиками, волосы длинные пальцами чешут, в волосах тех цветы вплетены. Красивы русалки, только вот до пояса – девицы едва ли не краше Марьюшки, а ниже пояса – рыба рыбой.

Отдышалась я и взмолилась:

- Речные хозяюшки! За мной царь подземный гонится, убить меня хочет! Помогите спрятаться!

А русалки удивленно между собой переговариваются:

- Это Кащеюшка-то?

- Убить хочет?

- За пигалицей этой гонится?

- Да врет она все, за ним сами девки бегают, на шею вешаются!

И вдруг раздался знакомый страшный гул – то царь подземный на охоту за мной выехал.

- Девочки, миленькие,- заплакала я, - да не вру я, не вру! Чем хотите поклянусь!

Тут самая старшая поближе подплыла, осмотрела меня с ног до головы.

- А это не ты, - говорит, - частушки про него бесстыжие сочинила, что кикиморы нам спели?

- Я, - пришлось покаяться.

Русалка обернулась к товаркам.

- Убьет, девочки, точно говорю. Спрячем?