Последний Мост (СИ) - Адамов Марк

В старые времена монастырь окружал канал, осушенный после того, как монахи перебрались в новую обитель неподалёку от города. От него остался лишь глубокий ров, поросший шиповником. Убедившись, что никто из гуляк не забрёл поутру на отшиб города, Варион нащупал ногой знакомый уступ и спустился на покрытое грязью дно канала. Врата монастыря были наглухо запечатаны со времён разгула оспы, так что ему приходилось пользоваться одним из трёх отверстий для водостока, откуда уже можно было попасть в сеть тоннелей под заброшенной обителью. Продравшись через колючие кусты шиповника, убийца протиснулся сквозь проржавевшую решетку водостока и оказался в тёмном тоннеле, ведущем в пустоту.

Где-то там, за завесой кромешной темноты, расположился Лисий Приют. Место, где обитали лучшие наёмные убийцы и контрабандисты Летары и, возможно, целой Большой земли. Лисы были известны на весь Запад континента, от Нодемарского Союза до степей Китоноса. Каждый житель Летары, Марабата, Алледана или Анорского царства, наделённый хоть каким-нибудь богатством или властью, не раз ощущал холодок по коже при мысли о том, что может стать следующей целью для Лис. О них слышал каждый горожанин, купец, чародей или вельможа.

Но в то же время о них не знали ничего. Для многих Лисы оставались притчей, страшилкой для повзрослевших мальчишек и девчонок. Они были лучшими в своём деле, и сильные мира сего зачастую сами прибегали к их услугам, а поиски Приюта по всей Летаре стали бы слишком затратным предприятием. Монастырь с его дурной славой, не говоря уж о его катакомбах, люди и вовсе обходили стороной.

Шёл Варион, как и обычно, в кромешной темноте. Спёртый подземный воздух был весь пропитан сыростью, а гниющие останки живности, что так и норовила помереть в монастырских стоках, дополняли смрад. Своим здесь было запрещено разводить огонь, так что чужих сразу бы опознали по отблеску факела на сырых сводах тоннеля. Каждый Лис, посвящённый в тайны Приюта, знал, сколько шагов и в каком направлении нужно было сделать, чтобы добраться до пролома в одной из стен.

В столь гадком состоянии Варион не сразу нащупал края дыры, что вела в параллельно идущий коридор под одним из корпусов монастыря. Отсчитав тридцать восемь шагов, убийца повернул налево и увидел знакомый тусклый огонёк, приветливо мерцавший в дальнем конце очередного тоннеля. Факел, закреплённый на покрытой паутиной стене, обозначал границу Лисьего Приюта. Опасливо покосившись на восьминогих тварей, чьи зловещие тени дрожали на укреплённом досками потолке, Варион переступил эту черту.

— С возвращением, Химера, — раздался приветливый голос часового. В Приюте было принято обращаться друг к другу по прозвищу, данному при посвящении в Лисы.

— И тебе не хворать, Котелок, — отозвался Варион.

Часовыми ставили лишь тех Лис, что со временем стали бесполезны для заказов и иных серьёзных дел, но всё так же не могли навсегда покинуть Приют. Котелок был ещё совсем не стар — ему едва ли перевалило за тридцать — но потеря одного глаза стоила ему статуса убийцы. Настоятель счёл его увечье слишком серьёзным, да и особые приметы Лисам иметь не полагалось.

Низкие коридоры Приюта, в отличие от ведущих к нему тоннелей, освещались редкими факелами. Центральная же его часть, куда Химера держал путь, могла похвастаться настоящими масляными фонарями, что некогда озаряли улицы города. Обычно Варион шествовал по главному проходу Приюта с гордостью за очередное успешное задание. Ему было в новинку шагать по этим неровным плитам с грузом неудачи на ноющих плечах.

За тяжёлой дубовой дверью в конце коридора, которую охраняли самые проверенные часовые, находились чертоги Мирфии, распорядителя Приюта. Настоятель нарёк её Гадюкой, что вполне соответствовало её скверному нраву, пусть она и совершенно не любила это имя.

— Могу я увидеть распорядителя? — обратился Варион к крепкому часовому у двери.

— Она тебя ждёт, — с недоброй ухмылкой ответил тот, снимая с пояса ключ.

Каждый Лис бывал в этой тусклой полукруглой комнате, уставленной стеллажами и ящиками. Здесь Мисфия выдавала заказы, здесь же она каждый раз ожидала хороших новостей об их выполнении. Она не считалась главной в Приюте: был также и полоумный Коршун, занимавшийся безопасностью Лис, и сам загадочный Настоятель, с которым встречались лишь немногие избранные. И всё же было в этой невысокой, но статной даме с чёрной шевелюрой и тяжёлым взглядом что-то пугающе сильное. Варион не раз говорил себе, что предпочёл бы личную аудиенцию Настоятеля очередной встрече с Гадюкой.

— Садись, — коротко бросила она, указав жилистой рукой на низкое скрипучее кресло перед массивным столом.

Варион молча подчинился. Сама Мирфия садиться не торопилась: она стояла у одной из книжных полок, нервно теребя манжету синей туники.

— Я полагаю, ты не с хорошими новостями, — заключила распорядитель.

— С чего ты взяла? — обиженно спросил Химера. — Я когда-то приходил с плохими?

— В том-то и дело, что нет, — Мирфия прищурилась, не спуская зелёных, словно летний луг, глаз со своего гостя. — И я никогда не видела таким… Паршивым.

— Какой есть, — буркнул Варион.

— И всё же, — Гадюка повысила голос. — Семья Броспего сегодня покидает Бассель. Что там с дочерью?

— Полагаю, у неё всё хорошо, — Химера не торопился выдавать всех подробностей своего провала.

— Это ещё что значит? — Мирфия поджала тонкую нижнюю губу. Так она выражала недовольство.

— Она ушла, — буднично поведал Варион.

— Куда ушла? — женщина опёрлась обеими руками о стол. Она была на голову ниже Химеры, но в этот момент казалась огромной как собор Звёздных Прорицателей. — Что ты несёшь? Где она?

— Я не знаю.

— Твою мать… — она рухнула в кресло напротив Вариона. — Хватит юлить. Говори всё, как было. Что ты натворил?

— Я… — Химера с трудом выдавливал слова. — Я упустил её. Она ушла, и я не знаю где она. Наверное, торопится в свой промозглый Трисфолд. Вот.

— Вот? — негодующе повторила Мирфия. — Вот!? Что случилось, Химера? Где девка? Ты должен был принести мне её грёбанное колье, стража уже должна вовсю искать того, кто прикончил дочь Броспего! Ты хоть знаешь, какой это важный заказ!?

— А что я сделаю? — вспылил Варион.

— А что ты сделал? Какой был твой план?

— Как обычно. Я должен был охмурить её, чтобы она упорхнула на свидание наедине, потом убедить остаться со мной, закончить дело в тёмном переулке у Собачьей ямы, где она якобы прогуливалась вечером и нарвалась на грабителей. Тело бы искали долго и неохотно, потому что в Собачью яму даже псы не ходят гадить.

— Как обычно, Химера, ты пропустил мимо ушей все мои советы и выбрал самый глупый и ненадёжный план. Чем тебя не устроил русалочий порошок или другой яд?

— Что плохого в моём плане? Он всегда работал. Всё шло как надо до самого конца. В первый день в Басселе у них был торжественный вечер в саду Подворья. Я подкупил садовника, чтобы он пропустил меня через ворота для обслуги. Приоделся, расчесался и подловил её вдали от отца и его свиты. Мы поговорили, она в меня влюбилась, я пригласил её на свидание. На третий день она готова была меня оседлать прямо в «Синем фонаре».

— А если бы ты ей не понравился? Не захотела бы встречаться ещё раз или позвала бы стражу?

— Брось. Ты же меня видела…

— Хватит, Химера, — Мирфия вновь вскочила. — Мне неинтересно, что ты там о себе думаешь. Расскажи, что было в самом конце. Почему она ушла?

— Признаюсь, не всё шло как надо. Убегать со мной она отказалась, но у меня был запасной план. Я вёл её домой переулками и ждал момент. Дождался, когда не будет стражи или попрошаек, достал кинжал. А потом упал и провалялся до утра без чувств.

— Чего? — не поверила Гадюка. — Упал? Ты что не знаешь, как держать себя в форме на задании? Напился? Нюхал благодать?

— Чёрт меня дери, нет! — Варион подпрыгивал в кресле при каждом слове. — Я как следует выспался, не пил ни хрена.

— Тогда почему ты падаешь в обморок? Может, заболел? Может, ты не можешь больше этим заниматься? Может, тебе пора в часовые?