Трудиться. Учиться. Влюбиться?.. - Инна Андреевна Бирюкова
— Шевели задницей, де Бруове, иначе она перестанет быть такой аппетитной!
Я покраснела и припустила из последних сил. Да уж… Юморок у госпожи Рикен был, как бы это сказать… армейский. Грубый и такой же плоский, как и ее… кхм… грудь. Дабы пережить ее занятия и остаться в здравом уме, нужно было не только обладать недюжей выносливостью, ловкостью и проворством, но еще и качественные затычки в уши вставлять. Две молоденькие травницы уже отчислились, наслушавшись ее скабрезных шуточек. Я не собиралась становиться третьей, а потому только крепче стиснула зубы и досчитала до десяти и обратно. Помогло.
Вообще, Джендана Рикен обладала грубыми чертами лица, светло-русым ежиком неприлично коротко остриженных волос, мужеподобной фигурой и характером скального тролля. По Академии ходили слухи, что она в свое время состояла в элитном королевском отряде, но, повздорив с одним из главнокомандующих (то ли домогался он ее, то ли, наоборот, отказал), была с позором выставлена «на вольные хлеба». И так не шибко мягкий характер госпожи Рикен от этого, понятное дело, не улучшился. А того незадачливого командира еще полгода выхаживал придворный лекарь, но так до конца и не «починил»: детей у него, по крайней мере, уже не будет никогда. Но это всего-навсего досужие слухи.
Фактом являлось лишь то, что все адепты боялись ее как огня, с десяток наставников — тоже. А она… она просто на всех нас плевала с высокой колокольни и уважала только одного человека в Академии — Верховного магистра Тоноклофа. И было за что. Он принял ее в ряды наставников, несмотря на полное отсутствие магического дара и безнадежно испорченную репутацию (кто-то из придворных подхалимов постарался, не иначе).
Так вот, вышеупомянутая дамочка устроила нам такой забег с препятствиями, что к концу урока единственным моим желанием было немедленно наложить на себя руки.
Но все когда-нибудь кончается. К счастью, физподготовка тоже.
Следующий час был в полном нашем распоряжении: мы могли спокойно отстоять очередь в общий душ или в столовую — кому что больше нравится. На то и другое времени не хватало. Я всегда выбирала душ, а потом втихомолку, пользуясь телекинезом, уворовывала пару пирожков из столовой. Ей-богу, это быстрее и проще, чем спорить с толстой раздатчицей о процентном содержании в пирожках дохлых кошек. Конечно, никаких кошек там и в помине не было, но вредная тетка всегда ко мне цеплялась (впрочем, как и ко всем), и я не могла отказать себе в удовольствии подпустить пару шпилек.
— Слышала новость? — налетела на меня Лайн, едва я успела переодеться. Выбор у меня был небольшой: либо штаны с рубахой, либо другие штаны с другой рубахой, которые как раз досыхали на спинке стула.
— Нет, — я быстро перелистала несколько конспектов и сунула в сумку. Плотно запечатанная баночка казенных чернил и писчее перо уже были там. — Хорошая или плохая?
— Интересная! — полуэльфка бабочкой порхнула к зеркалу и начала всячески изворачиваться, силясь рассмотреть себя со всех сторон.
— Ну красивая, красивая! Говори уже! — не утерпела я. Любопытство всегда было одной из самых больших моих проблем.
— У нас по нежити новый наставник будет!
— Да? Надолго? — я задумалась. Новый преподаватель за несколько недель до сессии — это всегда уйма подводных камней. О заработанной нами репутации (зубрилок или раздолбаев) он ведать не ведает, так что о помощи на зачете я могу и не мечтать (хотя в душе на нее рассчитывала). Да и вообще — новая метла по-новому метет, как бы он нам не показал под конец семестра небо в алмазах…
— Не знаю, про это пока не слышала.
— Ты, Лайн, как сорока, — невпопад сказала я. — Новости на хвосте приносишь… За блестяшки вот всякие готова родину продать.
— Да ну тебя! — отмахнулась подруга, как раз примерявшая новые серьги. Они действительно блестели — аж глаза резало.
— А где господин Аллеон? Он что же, в разгар семестра в отпуск ушел?
— Нет. В скит. Говорит, адепты достали хуже горькой редьки!
— Что, правда?!
— Да нет, просто у них там в верхах очередной съезд наметился. Его пригласили. А такие приглашения, сама понимаешь, обсуждению не подлежат.
— А, ясно… А этот новый — он как, зверствует?
— Да вроде не очень… Зато по нему уже все девчонки сохнут и наперегонки варят приворотные зелья!
— Молодой, значит, — сделала я нехитрый вывод.
— Ой, да кто их, колдунов, разберет! Может, и молодой, а может, и омоложенный! Зато красиииивыыый… И главное — красота такая, знаешь… ну, мужественная. Чувствуется стержень.
— Нефритовый? — не сдержавшись, пошутила я. Подруга захохотала и отмахнулась. — Подожди, так ты его уже видела? — дошло до меня.
— Ага, в столовой, там все адептки только о нем и говорят, сложно не заметить. Слушай, а может, и мы втрескаемся? Ну хоть чуть-чуть?
— Ага, — хмыкнула я. — А потом еще и подеремся за право обладания сим дивным призом. Делать мне больше нечего — в первого встречного влюбляться.
— Прости, я и забыла, что ты и так уже от тоски чахнешь.
— Ничего я не чахну! Пошли уже, опоздаем!
Аудитория встретила нас дивным зрелищем. Поголовно все адептки (независимо от расы и возраста) сверкали не хуже новогодних елок. Даже Лайн на их фоне выглядела несколько блеклой, хотя платье достала из «парадного гардероба». Причем все они сидели с таким видом, будто ничего особенного не происходит, это они так каждый день на занятия ходят. Мало того, все парни были вытеснены с первых парт на галерку, так что учебное помещение больше напоминало цветущую клумбу.
— Маразм крепчает, — буркнула я, равнодушно прошествовав мимо этого карнавала на свое место, где тут же зарылась в конспект — кто этого наставника знает, а если он решит начать знакомство с опроса по предыдущим темам?
Вдруг в аудитории все настороженно притихли. Дверь тихо скрипнула, по помещению пробежал озорной сквознячок.
— О, смотри-смотри! — Лайн пихнула меня локтем в бок. — Идет!
Я рассеянно обернулась… и, тихо
