Тень великого колдуна (СИ) - Шумских Светлана Геннадьевна

— Будьте прокляты! — Донеслось со стороны башни. — Мой бесценный нефилемский[7] гобелен!

Бесценный гобелен? Помнится, судачили про какой-то волшебный гобелен, якобы сотканный лучшими нефилемскими мастерами по специальному заказу за баснословную сумму, причем, капризных остроухих пришлось уговаривать не один год.

Задрав подбородок, я увидела над собой вышитый знак богини Инанны — звезда в алом круге. Золотое переплетение вспыхивало разноцветными искрами, складываясь в причудливый замысловатый узор.

Снизу на меня смотрели огромные, наполненные солнцем и бесшабашностью глаза мальчишки. Мы дружно расхохотались, глотая прохладный утренний воздух, как сумасшедшие. Как люди, только что, чудом, избежавшие гибели. И даже мелькающие в опасной близости стрелы не смогли испортить настроения.

Разгулявшийся ветер сгреб нас прозрачной пятерней и потащил на север, за городскую стену, где расстилались зеленые заливные поля с медными всполохами зарослей отцветающего тамариска. Покрытые цветами и тростником болотистые заводи у реки пестрели всеми возможными оттенками красного, желтого и синего.

Внезапно мальчишка испуганно вскрикнул. Перед нами из ниоткуда, прямо как бес из шкатулки, выскочила грозовая туча. Полыхнув для острастки парочкой молний, она раззявила пасть-воронку.

Нет, только не это! Я тяжело вздохнула, бросая прощальный взгляд на светлый сказочный мир, медленно теряющийся в мрачной сиреневой дымке.

— Умбра! — Строго прогремела туча и в одно мгновение, на глазах толпы, затянула нас в свой черный туннель, после чего бесследно растворилась, оставив после себя лишь прозрачное аквамариновое небо и взметнувшуюся стайку до смерти перепуганных чибисов.

Глава 2

— Умбра, деточка, возьми прислугу, сбегай на рынок. — Говорит он, улыбаясь. Его широкое лицо с большими на выкате глазами приобретает беззащитное, немного глуповатое, и вместе с тем невероятно умильное выражение.

Этот трюк вогнал в заблуждение, а потом и в могилу, чертову кучу народа. Невозможно заподозрить, что милый застенчивый человек с легкой аристократической сединой в висках и аккуратной бородкой, на самом деле самый жестокий и могущественный маг на свете, о котором слагают легенды и детские страшилки во многих мирах поднебесья. Великий колдун. Познавший тайну орла, черепахи и феникса. Сайтас. Сайтанс, Сатана.

Как же я ненавижу эту его улыбку! Сколько раз, послав на очередное смертельно опасное задание, он внезапно выдергивал меня в самый ответственный момент ради какой-нибудь ерунды. После многочасовых мучений, мокрая как мышь под метлой, ты, наконец, преодолеваешь высоченную стену, переводишь дух после сражения со стаей упырей, крадешься на цыпочках мимо спящего василиска или на последнем издыхании подбегаешь к воротам храма, преследуемая толпой вооруженных монахов, выполняя очередной дурацкий приказ. До цели остается последний шаг, только протянуть руку…

И вдруг ты оказываешься здесь и видишь эту улыбку. Умбра, деточка, ты не знаешь, где мой синий сафьянный халат? Я сегодня отпустил садовника, сбегай, накрой саженцы. Скажи кухарке, чтобы к ужину приготовили пироги с мясом, а не с рыбой.

В такие моменты я готова его убить.

Сопротивляться Зову я не в силах, но со временем, поднаторев в магии, я научилась обманывать это заклинание, завернув петлю перемещения на свою комнату. Теперь, хотя бы, можно заскочить к себе, чтобы глотнуть воды или оставить то, что не предназначено для чужих глаз.

Колдун нервно барабанит пальцами по столешнице. Магический браслет на запястье — розетка из двенадцати лепестков — задумчиво поблескивает. В окне за его спиной черно-белой мозаикой возвышаются горные вершины. Тусклый серебристый свет, спрятавшегося за облаками солнца лениво вливается в комнату, рисуя на полу расплывчатые тени. Стол. Книги. Астрономические таблички. Высокая спинка кресла. Не хватает только силуэта сидящего в нем человека. Он не отбрасывает тени.

— Тебя что-то не устраивает, Умбра?

Все! И то, что ты сделал из меня безропотную служанку, беспринципную воровку, безжалостную убийцу, и бес знает, кого еще сделаешь! И то, что у меня в душе нет и никогда не было никаких чувств, кроме хронического раздражения. И то, что все это никогда не изменится!

— Меня все устраивает, Хозяин.

Хозяин долго смотрит на меня, нахмурив черные кустистые брови. Его лицо больше не выглядит добродушным или глуповатым, скорее жестким и пугающе проницательным.

— Твое искусственное сознание играет с тобой жестокую шутку. — Напряженно говорит колдун, и я физически чувствую, как в воздухе от него ко мне натягиваются невидимые струны. — Помни, тебя, как таковой не существует. Ты — никто. Всего лишь моя ожившая тень, которой я подарил плоть и кровь. Твоё постоянное бунтарство и попытки принимать самостоятельные решения аномальны. Твое истинное предназначение — быть частью меня, жить моей судьбой, следовать моим интересам и выполнять мою волю.

— А, может, я не хочу!

— Чего же такое создание как ты может хотеть?

— Стать художницей! — Я досадливо поджимаю губы, слишком поздно сообразив, что в запале выдала свою главную тайну, свою мечту.

— Художницей? Ты? — Он смеется искренне, для собственного удовольствия, а не для того, чтобы продлить жизнь. Он бессмертен.

Отворачиваюсь к огромному аквариуму у стены. Я никто и не должна ничего чувствовать. Но мне больно и обидно. Среди пушистых золотистых водорослей и перламутровых гирлянд пузырьков степенно плавают красные пузатые карасики. На отполированном стекле отражается мое лицо с прищуренными глазами, глубокими складками вокруг уныло опущенных кончиков губ. Сейгеш, как никогда я похожа на высохшую столетнюю старуху… или на Него.

Жалобно поскрипывает кресло.

— У меня на завтра намечается встреча с коллегами. — Сухо говорит он. — Удосужься, организую все в лучшем виде.

Встреча с коллегами. Как же, знаем. Такие же как он ненормальные, только из соседних миров: рыжий балагур Энлиль с маленькими рожками, огромный вежливый человекокит Энки и самый опасный — конченный алкоголик с опасной манией спаивания окружающих, колдун Уту. Запрутся опять в кабинете на всю ночь. А потом мы с прислугой целых месяц роем ловчие ямы на добровольца-экспериментатора в скороходных сандалиях, устраняем следы потопа, расчищаем пожарища после гонки на шемах[8], ищем пропавшую шапку невидимку или спасаем провиант от обнаглевшей скатерти самобранки. Я уже не говорю о летающих овечьих отарах, кровожадных козловолках и говорящих деревьях. Местное население давно упразднило прежнее название горного хребта, в клыках которого был запрятан наш замок, переименовав его в Чертову Хребтину.

— Мне можно идти? — Бесстрастно спрашиваю я, не разворачиваясь в его сторону.

— Иди. Справишься с делами, можешь взять выходной. — Благодушно разрешает Хозяин. — На пару недель.

— Что? — Возможно, я веду себя слишком дерзко и импульсивно, но удержаться от громкого вскрика не могу. Просто для меня даже пара свободных мгновений — это неслыханная роскошь, а уж пара недель… сейгеш…

— Сегодня будет ровно двадцать пять лет, как ты служишь мне верой и правдой.

— И даром. — Подсказываю я.

— Ты знаешь, что это значит. — Как будто не замечая моей наглости, произносит колдун, одной рукой подтягивая к себе сочинение Евдокса, а другой надевая на нос подарок Энлиля, круглые небьющиеся очки в металлической оправе, сразу приобретая некоторое сходство с пучеглазыми карасиками в аквариуме (сам он искренне считает, что очки придают ему серьезный, мужественный вид). — Все равно, мне пока твоя помощь не понадобиться. К тому же, пришло время избавить тебя от пустых фантазий. Попробуй, поживи не в волшебном замке на всем готовом, а в жестоком прозаичном мире людей без денег и магической подпитки. Попробуй найти работу и свое место в жизни. Ты ведь об этом всегда мечтала? Давай, девочка. Может, так ты убедишься, что на самом деле твое место всегда было за моей спиной.