Черный пепел на снегу (СИ) - Спасибко Яна Анатольевна

— Ты что ж, забыл, как она твою ногу по частям собирала, вместо того чтоб отрезать ее? — Къелл возмущенно перевел взгляд на брата. — Или как она вернула твоему сыну, почти сгоревшему в горячке жизнь?

— Я ничего не забыл. — Ярл примирительно поднял ладонь. — И верю, что в ее действиях не было злого умысла. Но, что сделано, то сделано. И сейчас я предпочитаю довериться знающему и опытному человеку, который не станет тратить время или обращаться к итак прогневавшимся на нас высшим силам.

Агне закусила губу в отчаянии, но спорить с ярлом было себе дороже. За годы знакомства с ним она прекрасно знала, как скор он на расправу.

— Если вам все же понадобится моя помощь, — тихо проговорила она, выходя из медового зала, — Вы знаете где меня искать.

В спину ей послышался издевательский смех лекаря.

[1] Энергетические сущности, паразитирующие на душе магов, чью защиту они смогли пробить.

Глава 2.1

Агне в очередной раз упала — подтаявшая было за день тропинка от деревни к ее дому, схватилась свежим льдом, по которому разъезжались ноги даже у здоровой Богданки.

— Вставай. — Натужно прокряхтела девочка, поднимая ведьму. — Недолго осталось.

Но бесчувственное тело никак не реагировало на уговоры.

Богданка аккуратно положила Агне на землю, и, сев перед ней на колени, приложила ухо к груди.

«Дышит». — Мелькнула мысль, и тут же уступила место другим, более важным.

Сначала она попыталась поднять ведьму на плечи, и донести ее до дома — поросшая мхом крыша уже виднелась за деревьями, но через несколько шагов бросила эту затею, и сошла с тропы в поисках подходящего для волока ельника.

Она еще на выходе из деревни обратила внимание, что весь наст был усыпан волчьими следами, поэтому старалась не отходить далеко и все время оглядываться на свою наставницу.

Вязала волок она уже в сумерках. Дотащила свою поклажу до калитки — в кромешной тьме.

Дом их встретил тишиной и звенящим холодом. Дверь промерзла покрылась инеем с внутренней стороны. Богданка заволокла Агне в комнату, и, насколько могла, бережно уложила на заправленную постель.

Ведьма дышала натужно, с хрипом, от ее кожи исходил сильный жар.

Девочка сначала зажгла лучину, потом принялась за очаг. Околевшие пальцы не слушались ее, поэтому, когда в очаге, наконец, разгорелся маленький огонек, который зябко жался к выложенной камне стене очага, Богданка старалась даже не дышать в его сторону, то и дело подкладывая ему сухой травы для растопки.

Постепенно по комнате начало раздаваться уютное потрескивание, а затем начало расползаться тепло, но делало оно это так медленно и осторожно, словно боялось быть изогнанным из дома.

Желудок Богданки заурчал, и она попыталась вспомнить, когда в посланий раз ела. Вчера в обед.

Она быстро, по хозяйски, провела ревизию по ведьминому дому, заглянула в каждый угол, и разжившись котелком, выскочила из дому, чтобы набрать и натопить снега. На обратном пути она намеревалась набрать еще дров, чтобы хватило на ночь, но возле порога лежало всего несколько поленьев. Девочка прикинула, что до рассвета их должно хватить, а как рассветет — можно будет и хвороста насобирать. Главное — ночь продержаться.

Когда она снова открыла дверь, и узкая полоска тусклого света вырвалась на улицу, Богданка краем глаза увидела две освежёванные кроличьи тушки, подвешенные за лапы прямо под низкой крышей. Ледяная корка на них тускло поблескивала.

— И как только зверье не растащило… Экая ты, Агне, запасливая.

Она цапнула одну тушку и скрылась в доме, опасаясь выпустить так старательно накопленное тепло.

Пока варилась похлебка, Богданка немного подумав, перетащила свою постель из маленькой комнаты без окна в комнату Агне, чтобы быть рядом, если ведьме станет хуже.

За ночь она несколько раз приходила в себя, и девочка поила свою наставницу остывающей похлебкой. Ведьма давилась, но все равно жадно глотала.

Ближе к рассвету дыхание Агне немного выровнялось, и беспамятство сменилось беспокойным сном. Тогда Богданка тоже позволила себе немного отдохнуть, и закутавшись в одеяло так, чтобы торчал только кончик носа, чутко задремала.

Но стоило ей умоститься поудобнее, раздался стук в дверь.

— Кто там? — Недовольно спросила она.

— Открывай, хозяйка! — Мужчина за дверью говорил на ее, Богданки, родном языке. Сон как рукой сняло. Это за ней! Она поедет домой! К родителям!

Девочка рыбкой выскочила из под одеяла и бросилась к двери. Быстро справившись с засовом, она распахнула дверь, и уже хотела броситься чужаку на шею, но что-то ее остановило.

На пороге стоял молодой казак. Наголо бритая голова блестела в лунном свете, черный чуб был залихватски зачесан на бок, на пышных усах оседал иней от пара, выходящего изо рта.

— Ну что, любоваться будешь, али пригласишь меня в дом? — чужак улыбался только губами. Глаза его оставались серьезными.

— Проходи. — Богданка посторонилась. — Грейся.

— Нет, девица, так не пойдет. Сначала каракули эти богомерзкие сотри, негоже православному человеку с ведьмовкою знаться.

Он указал пальцем на косяк. На верхней перекладине в темноте едва просматривался начерченный угольком символ. Вроде как корявая ветка в кругу, а роде и рог олений.

— Не мой это дом. Не буду ничего стирать.

— Ну тогда сама ко мне выйди. Побеседуем. Если хочешь — домой увезу.

Под пристальным, колючим взглядом незнакомца Богданка сделала шаг назад, в спасительную темноту дома.

— Не пойду. И ты уходи.

— Так значит. — Казак зло сверкнул глазами. — К безбожнице примкнуть решила? И Чему учит она тебя? Курей воровать да ворожить на их потрохах?

— То не твоего ума дело, чему она меня учит. Уходи. — Дверь захлопнулась прямо перед носом незнакомца.

Он с остервенением забарабанил кулаком в дверь, которая прогиналась под его напором, но не ломалась.

— Это твой последний шанс домой вернуться! Ты слышишь!? — В голосе его уже не осталось ничего человеческого.

Тук. Тук. Тук.

— Уходи!

Тук. Тук. Тук.

— Открой мне дверь, или пожалеешь!

Тук. Тук. Тук.

Богданка попятилась от двери, села на пол у кровати Агне, которая так и не проснулась, зажмурилась и закрыла уши, словно ее это могло спасти.

В дверь забарабанили с новой силой.

Тук. Тук. Тук.

А когда снова распахнула глаза, обнаружила себя закутанной в одеяло. Солнечный свет пробивался через мутное окно и оставлял светлый размытый квадрат на полу, прогоревший очаг уже давно остыл.

Тук. Тук. Тук.

Она встала и подошла к двери, и немного подумав, распахнула ее настежь. Яркий свет, отражался от сугробов и больно бил в глаза.

— Тук. Тук. Тук. — Стучал топор раздетого по пояс Къелла. Чуть поодаль, распластав рукава, словно крылья, валялась его рубаха из небеленого льна и куртка. А у ног выросла уже довольно большая гора дров.

Сам норд раскраснелся, борода его топорщилась в разные стороны.

Къелл боковым зрением увидел Богданку, с силой загнал топор в ствол поваленного дерева, и остановился.

— Ну и горазды же вы спать. — Сообщил он Богданке, собирая дрова.

В дом он вошел без спроса, даже не остановившись на пороге, по комнате разлился запах свежесрубленной хвои и терпкого мужского пота.

Глава 2.3

Светлые волосы норда влажными прядями прилипли к лицу и шее.

Кожа на его спине раскраснелась от притока крови и мороза, и стала видна сеточка из шрамов, покрывавших торс могучего норда.

— Я сто раз тебе говорил. — Он повернул голову в сторону Агне, которая успела проснуться и со старушечьим кряхтением сесть. — Перебирайся в деревню. Выстроим тебе дом, нарисуешь на нем своих каракуль. Не придется ходить проверять, не съели ли тебя за по дороге волки.

Богданка, которая раньше видела его только в липком сумраке медового зала, наконец разглядела глубокие морщины, залегшие в уголках губ и на лбу мужчины.