Выбор жизни (СИ) - Лернер Марик (Ма Н Лернер) "lrnr1"
— Скажи Светлане Михайловне.
— Звоню, — ответила начальница без промедления.
Иногда эти штучки, когда тебя постоянно слушают, просто бесят. Но не в данный момент. Экономия времени. Пентам еще требуется команду получить. Здесь не кино и мгновенно не делается.
— Съезд на развязку.
По-моему, это в прямо противоположном направлении, откуда до сих пор Карась вел. Но ему лучше знать. С дорогами у меня вечный напряг. Конкретный пункт находится по навигатору с приятным женским голосом и в голове не откладывается совершенно. Зачем загружать ее лишней информацией. А если реально срочно, всегда найдется такой профессионал или диспетчерская. Знаю, шпионы и разведчики просто обязаны выучить каждый поворот, чтобы обмануть наблюдение. Но я-то не преступник, прямо наоборот, и причин обрывать хвосты не имею.
— Теперь налево через мост.
Двигатель взвыл, когда выхожу на прямую и утопил педаль газа. Стажера аж вдавило в кресло.
— Три минуты до контакта, — с оттенком одобрения в голосе доложил Карась. Мои передвижения он тоже прекрасно видит. — Машину уже остановили.
Выскочивший навстречу человек с полосатой палочкой, торопливо показал, куда заворачивать. Иногда и от них бывает польза. Теперь сзади перекроют, и мешать нам никто не станет. Впереди тоже имелась пробка, но мы очень удачно проскочили. Машин с двадцать, не больше. Люди с недоумением выглядывают и задают идиотские вопросы, пока пробегаем мимо, бросив машину.
Торопливо осматриваюсь. Два патрульных экипажа закрывают проезд, встав практически нос к носу. Ну я бы прошел, даже если бы пришлось железо поцарапать, но тут надо уметь и не бояться. Посредине дороги бетонная стенка, закрывающая возможность выскочить на встречку. Съехать, чтобы обойти импровизированный барьер, тоже не удастся. Здесь достаточно крутой подъем, не рассчитанный на его старенькую «Ладу». Как бы ни относиться к дорожным пентам, но дело они свое знают и подловили в идеальном месте.
Совсем машина ржавая, и притом на ходу. Наверняка каждую неделю сам и чинит.
Видать, не сильно преуспевает в жизни. Не удивительно, что на хорошего адвоката денег не имелось. Хотя суд наш самый гуманный в мире и почти автоматически становится на сторону матери в вопросе, кому доверить опекунство. Говорят, так и прежде при Союзе было, но сейчас еще и феминизм на марше, и половина принимающих решения — те самые бабы в мантиях. По идее, подробности обязан был прочитать в том самом скинутом на телефон файле, но глаз выловил основное. Сорок лет, единственный сын. Жена нашла богатого и запрещает видеться с ребенком. Кто там реально виноват или она просто стерва, в данный момент не так важно. Он крепко подставился. Закон есть закон, и это называется похищением.
— Немедленно пропустите! — кричит крепкий невысокий мужичок, держа за руку мальчишку. Тот не особо испуган. Скорее ему любопытно. В кино попал. Вертит головой и не очень понимает, чем это может закончиться. Девятый год пацану. Думать еще не научился. — Уберите машины с дороги!
При этом он размахивает пистолетом, что очень не нравится патрульным, спрятавшимся за машинами. Толку от этого никакого. Пуля прошибает пластиковую дверцу насквозь. Но можно надеяться, что хоть прицеливаться неудобно. Ребятки опасливо выставили стволы автоматов, но больше для острастки и пугания, чем собираясь устраивать перестрелку. У них тоже инструкция. Обязаны дождаться
8 ответственного переговорщика и не лезть. Оно и к лучшему. Видел однажды реальное сражение с бандитом таких же деятелей. Ни одна пуля в противника не попала, зато разбили несколько витрин, подстрелили парочку стоящих на стоянке чужих машин, случайного прохожего и своего же товарища. А стрелок благополучно убежал, бросив автомобиль, благо посреди города дело было. И это еще удачно вышло. Никого не убили.
— Стоять здесь, — говорю стажеру, показывая на бетонку. — Я Каменев Максим
Иванович, — сообщаю, выходя на открытое место из-за машин и двигаясь к мужику.
Должность сознательно не упоминаю. Ему она может крайне не понравиться. — Готов выслушать и помочь.
— Стой! — кричит он, на этот раз направляя пистолет в мою сторону.
Кажется, старинный ТТ.
— Ну вот зачем ты это делаешь? — максимально вежливо спрашиваю, делая еще пару шагов вперед. — Ты ж выставляешь себя откровенным бандитом.
— Стой!
Еще шаг — и замираю. Уж очень характерно напрягся палец и лицо застыло.
Выстрелит, идиот.
— Ты что, не понимаешь, что делаешь себе хуже?
— Куда уж хуже! — с горечью отвечает.
— Пока никто не пострадал, можно разрулить ситуацию.
— Что, изменишь решение суда? — орет, будто между нами не десять метров, а стоит на горизонте. — Или перевоспитаешь Ленку?
Про жену, что ли?
— Что вы врете все?! Лучше бы не обещали!
Похоже, человек в полном неадеквате. Съехал в истерику. И ведь если прежде сочувствовал, то сейчас совсем другие ощущения. Он способен сорваться в любой момент.
— Не доводи до греха, пропустите — и всем будет хорошо.
— А ему? — спрашиваю, показывая на мальчишку.
— В первую очередь! Подальше от всего этого, — махнул он рукой с пистолетом. —
От вашего желания иметь больше денег, вещей. От вашего жлобства, зависти и ненависти.
— От родной матери и друзей! — в тон ему подсказываю.
— Убью! — говорит мужик после паузы, направляя пистолет на меня.
— И кому сделаешь лучше? Тебя мгновенно завалит снайпер, — вру внаглую. — Он ждет всего лишь приказа. А уж чья-то смерть — подтверждение полномочий на ликвидацию. Подумай! Это не кино, и никто не пойдет на уступки. Давай спокойно разойдемся, и обещаю, даже срока не получишь. Лично прослежу.
— Мне запретили видеться с собственным сыном чаще раза в месяц, а теперь примут постановление о невозможности и вовсе приблизиться? — Он сказал почти спокойно и затем, прижав к себе пацана, приставил ствол к его голове. — Или вы пропустите нас, оставшись здесь, или я выстрелю.
И тут меня накрыло.
Мы с отцом стоим и с удивлением смотрим на вышедших на полянку к костру, где жарится пойманная в ручье час назад рыба, двух человек. Оба одеты в странные старинные костюмы, больше всего смахивающие на одежду Робин Гуда из мультфильма. К тому же у них луки с колчанами, набитыми стрелами, и на боку мечи, что довершает сходство. В лицах какая-то странная неправильность. Вроде все нормально, однако что-то не так. Я не улавливаю, в чем необычность, но ощущаю ее сразу. И дело не в зеленых кривых полосах на коже физиономий. Обычная маскировка, они отнюдь не какие-нибудь орки с точащими клыками из комикса про Егорапопаданца.
9
Здесь нет никого, уверял отец. Я бывал неоднократно. Обычный пикник, зато без малейших признаков цивилизации. Никто не мешает, не играет музыка, не ходят толстые бабы, наступая на ноги и поливая мочой море. Туда не требуется покупать билет. А природа там! Ты такой сроду не видел. Красота неописуемая. А животные не боятся людей. Мы не станем охотиться (он считал, что все можно уладить без драки, и войну не одобрял в любом виде, хотя миролюбие не доходило до вегетарианства), но выслеживать и фотографировать в дикой природе не менее интересно.
— Все будет нормально, — говорит папа шепотом. — Ты же помнишь, в любой момент можем уйти.
И уже для них, широко улыбаясь и старательно выговаривая чуть не каждую букву в слове, как говорят с глухими или тупыми:
— Здравствуйте! Добро пожаловать к обеду. Угощайтесь, — и показывает на котелок с наваристой ухой.
Один из незваных гостей ответно улыбается, демонстрируя прекрасные белоснежные зубы, и нечто непонятное говорит, обращаясь к другому, повернув голову.
— Ха! — отвечает второй и одним текучим движением шагает вперед, извлекая клинок из ножен. Слишком поздно дошло, что отнюдь не смех.
Практически не вижу удара, настолько он быстр, только голова папы слетает с плеч.
Тело оседает, брызгая фонтаном крови, а я стою, разинув рот, ничего не понимая. Потом кто-то визжит, уже задним числом дошло, что я и кричал, но тогда просто прыгнул на убийцу. В руках у меня нож: когда они пришли, резал хлеб. Так и вскочил, забыв по него. Теперь, не думая, бью острием. Он оказался не промах и уклонился, успев врезать, отчего я отлетел в кусты. Бил не всерьез, иначе бы так легко не отделался, это я понял сразу. А он с недоверием смотрит на царапину, откуда течет кровь. Все-таки зацепил, хотя и слабо. Первый откровенно смеется. Ему весело, суке. А у убийцы наливаются кровью глаза от бешенства. И тут мне стало страшно, как никогда в жизни прежде. Даже после смерти папы ужаса не было. Неверие и ярость, но не испуг. А сейчас — конец.
