Валентин Юрьев - Белый город

Жуткая рожа… Ну! Что ты вздрогнул, Мроган?.. Я показал тебе легендарное чудище, которого никто не видел, а ты вздрагиваешь?!.. Честно говоря, я даже не представляю, через какой ужас вы с Кайтаром прошли… Молчишь?.. Удивительно… Это для тебя всё равно, что не дышать… Самое страшное, что слухи о принцах уже поползли по Городу Богов. Главное доказательство — медальон Великого Изилькея. Вот он, полюбуйся…

— Это не он…Тот, вообще, не медальон, скорее, орден!

— Пра-авильно! Хороший мальчик!.. А вот этот?

— Это?.. Это он!..

— Молодец…

— Не думайте, что я поймался на хитрость, Советник!.. Я давно уже понял, что убить слух можно только другим слухом, а убить доказательство только другим доказательством. Поймать Фалаперга невозможно, он — легенда, найти иритов — тоже, они как пыль на дороге, не имеют особых признаков. А вот медальон… Вы правы, он лучшее, что удастся предъявить падишаху. Но это только в том случае, если ему невыгоден слух… И, если он хочет его задавить в корне.

— Мы все надеемся, что так оно и есть! Зачем владыке тень погибшего претендента на трон. Он ведь погиб, так?

— Ещё как! Ужасной смертью.

— Похоже, той самой, от которой вы спаслись… Ну, что ж. Осталось только взять медальон…

— Только не его!!

— В каком смысле?

— Только копию! Причём грубую, явную подделку…

— Копию?! Свет мой, Мроган!… Ну конечно!.. Как мне в голову не пришло?.. Мроган, Вы гений! Ну, конечно же, подделку…

— И желательно, чтобы хассаны сами её нашли! На своей территории!

— Как? Положить посреди улицы, что ли?

— Советник! Напрягите мозги! Положить надо на….. Ну!.. На…

— На труп!.. На труп ирита!… Ну, конечно… на труп!

— На трупы двоих иритов! А одежду, в смысле, лохмотья, мы подходящую подберём. Их многие видели на кордоне.

— А тела?

— Ну, нет уж! Своих я не дам! Поищите у себя, приметы известны, возьмите пару вартаков в конце концов!

— А ты кровожадный, кларон!

— Неправда. Но вартаков не люблю!.. С детства… Хорошо бы, чтобы они сами себя порезали, чтобы лица…

— Чтобы лица были неузнаваемы?

— Только детали. Общие признаки должны остаться.

— И где их оставить?

— На тропе, около Большого Тракта. Это правдоподобно. Они же ушли в ту сторону… Только не в болоте, там сожрут, твари… Выше, на камнях…

— Для ирита, никогда не бывавшего в тех местах, ты неплохо осведомлён, Мроган… Осталось ещё одно дело…

— И немаленькое… Сделать копию?

— Да.

— Так, чтобы мастер навсегда забыл об этом?

— Да, желательно… До него могут добраться…

— Могут, если он один…

— Ты хочешь сказать, их может быть много?

— Хоть все мастера города! Устройте конкурс, а потом все работы верните назад.

— А что же пойдёт с трупом?

— Мы сделаем нормальную, похожую копию. Далеко отсюда, там, где и слышать не слышали про ваши дрязги и хассанских принцев. Я берусь за это.

— А образец?

— Я его запомнил…

— Ох ты, хитрец, Мроган! Я думаю, после всего сказанного, надо согласиться с тем, что в работе дипломатов есть немалая заслуга и простых королевских кларонов, не так ли?

— Теперь я Вас не понимаю, Советник!

— А чего тут понимать? Вы с клароном Кайтаром за особые заслуги награждаетесь королевскими медалями на голубых лентах!

— Служу Советскому Союзу…

— Что вы там шепчете, кларон? Не расслышал…

— Простите, я растерялся… У меня просто нет слов, выразить своё восхищение, Советник! Это такая честь для нас…

— Ехидничаете?.. Какой Вы ещё мальчик! Придут годы, когда, сидя у камина, Вы будете гладить ленты наград, как пальцы любимой, вспоминать бурные годы своей жизни и приключения… если останетесь живы, конечно! Чего я Вам очень желаю!

— Я Вам тоже, Советник! Правда! От всей души!

— Ну, хорошо. У Вас, может быть, личные просьбы есть, кларон?

— Есть, конечно! Помогите нам найти железо!..

Пашка, к моему удивлению, к награде отнёсся очень серьёзно и весь его вид, когда король лично прикалывал затейливый голубой шелковый бутон на костюм, поражал серьёзностью и сосредоточенностью, что помогло и мне обойтись без хихиканья. Всю дорогу назад он доставал коробочку с наградой и нежно любовался ею. Жалел, наверно, что в пути пришлось сменить костюм на старый и награду пока снять.

В этот раз ехать пришлось мало, чушки с железом надо было не только руками толкать на подъёмах, но и тормозить на спусках, рискуя получить болванкой по ногам. Но лично меня это радовало больше чем красивая висюлька. Перед отъездом в столицу мы прикинули, сколько материала перетекут в решетки, петли и замки трёх башен в Сторожевом и ужаснулись! Слова кузнеца "до весны всё сожрём" оказались не просто пророческими, они звучали, как приговор.

Так что вызов к владыке оказался очень кстати… Но любоваться на крашеную безделушку?! Помилуй, Свет! Когда столько проблем! Они возникали в самых пустяковых вопросах, как правило, от моей же собственной недальновидности. За несколько дней пути мне было, о чём задуматься.

Построенные к осени дома распределяли с боем. Как всегда бывает, не хватало "ещё хотя бы одного". Положение спас Мастер, оставшийся жить около кузничных печей на самодельном топчане. Спасла непритязательность молодых воинов, их холостое пока положение, пример командира, живущего, несмотря на ночной холод, в обычной палатке, помогли оставшиеся в подземных пещерах казармы, тёмные, неуютные, но всё ещё несущие вкус романтики, особенно для новичков.

Начались обиды. Принц вовремя заставил меня посмотреть трезвыми глазами на отношения в клане. Многие ребята, увлеченные нашими планами и мечтами, работали по вечерам, до самой темноты, но жильё досталось не им и вполне резонно, вставали в головах вопросы: "А когда мне? Почему я должен пахать на дядю?". Тем более, что двумя "дядями" оказались хассанские мастера, по сути, враги, наконец-то добравшиеся сюда через жаркую вонь приболоченных степей.

Но как объяснить разгоряченным головам, что им самим стёкла очень даже понадобятся в будущем? И как, с другой стороны, избежать паразитического отношения к добровольному труду? Сначала заставить, или уговорить их по ночам строить печи, за так, а потом вынудить идти покупать стекло у этих же хассанов?! Нонсенс!

Первобытный коммунизм, поначалу опьянявший наши восторженные души, начал выветриваться, как быстрое обалдение после шампанского. Весь смысл существования здесь, на границе, коренным образом менялся после побед на поле сражений и в дипломатических играх.