Джеймс Блэйлок - Подземный левиафан

Только недавно ему казалось, что среди теней и складок холма он различает что-то, напоминающее кости доисторических животных, — рогатый череп трицератопса, позвоночник стегозавра сдвумя рядами выростов, похожих на акульи зубы, — а на поверку оказывалось, что он принимал за желаемое силуэты скользящих по небу мимо солнца редких облаков, под которыми тени и пятна темнели и приобретали глубину, ненадолго четко выделяя части формаций длинных слоев отложений.

Эдвард вдруг подумал, что склон утеса, нисходящий в океан на невообразимую глубину, при желании можно представить в виде вертикальной дороги, один конец которой уходил в недра земли, а другой возносился к звездам, — дороги, по которой легко отправиться в прошлое, мимо хрупких слоев отложений кайнозоя в мезозой, в эру крылатых рептилий, в эру джунглей, полных гигантских цикад, откуда еще через 300 миллионов лет он попадет в папоротниковые топи и мутные моря палеозоя, кишащие рыбообразными чудовищами и зубастыми китами. Еще глубже, вблизи полого ядра Земли, начнется эра рыб и странных бесчелюстных.панцирных созданий, ползающих по травянистому дну силурийских морей, которые исчезнут в кембрии с его бесцельно копошащимися в водорослях жуками-трилобитами и брахиоподами, что продолжится около миллиона лет, за чем последует миллиард лет, где не будет абсолютно ничего, кроме мутной слизи и одноклеточных растений, следы которых сейчас скрыты глубоко под слоями геологических древностей на дне морей и океанов.

Внезапно Эдвард поймал себя на том, что смотрит в бинокль, но ничего не различает. Он сфокусировал взгляд на захлестываемом волнами гроте у подножия утеса, с зарослями похожих на резину водорослей, которые не менее чем через час скроются под тремя или четырьмя футами воды. Эдвард немедленно представил себе пещеру в Лурде, почти ожидая, что сейчас ему в тумане моря явится Святая Дева. Но вместо Богородицы он увидел в гроте мертвое тело — белесое и согнутое пополам в поясе, вероятно выброшенное на скалы во время предыдущего прилива. Эдвард толкнул Лазарела, который в совершенном экстазе отматывал в прудок последние ярды тысячефутового троса.

— Что такое? — вздрогнул Лазарел. — Это потрясающе. Нам необходима батисфера. Мы получим…

Но Эдвард махнул рукой и протянул бинокль, указывая в сторону грота. Лазарел быстро взглянул туда, испустил пронзительный вопль и моментально схватился за весла. Через несколько минут их утлая лодка уже плясала на волнах у камней перед утесом. Пытаясь направить лодку и уменьшить качку, Эдвард хватался руками за длинные мясистые пряди водорослей. В воздухе витал соленый дух высыхающей морской растительности и другой, сильный — разложения, исходящий от молочно-бледного тела. Казалось, что морская вода просочилась в слои кожного покрова этого существа, разделила их и напитала до такой степени, что оно раздулось и отекло и теперь готово развалиться в любое мгновение. Эдвард был почти уверен: стоит прикоснутся к мертвому телу хотя бы пальцем, и оно немедленно превратится в груду гниющих кусков. В смысле научного открытия находка была ему совершенно безразлична; для него водяной человек был лишь верным знаком того, что где-то недалеко от них под волнами прячется вход в волшебную страну Пеллюсидар.

Профессор Лазарел, однако, был настроен перетащить труп в лодку. У существа имелись перепонки между пальцами на руках и ногах, и несмотря на то, что плоть на его голове и шее сильно объели рыбы и крабы, отлично были видны жабры. Тело водяного человека, совершенно лишенное волосяного покрова, было покрыто чешуей размером с ноготь большого пальца, переливающейся на солнце всеми цветами нежной радуги — очень красиво, что находилось в странном противоречии с исходящей от тела вонью.

— Помоги мне погрузить его, — отдувался Лазарел, раздраженный колебаниями Эдварда.

— Ты что, собираешься его трогать? — содрогнулся Эдвард, машинально прижимая к лицу ладонь. — Он же развалится у тебя в руках. Тебе нужна лопата для уборки снега.

— Ерунда. Он еще твердый. Недели не прошло с тех пор, как умер. Слезай в воду, подтолкни лодку к камням и держи ее ровно. Когда волна поднимет лодку, я положу этого парня туда.

Принеся себя в жертву науке, Эдвард спрыгнул в воду и встал на песчаное дно, которое лежало на два или три фута глубже, чем представлялось из лодки. Холодная вода колыхалась у его груди. Он коротко глотал воздух и охал от холода, не в силах сдержаться.

Лазарел смотрел на воду, дожидаясь подходящей волны.

— Прекрати ныть и держи лодку ровно, — командовал он. — Давай!

Через мгновение волна подняла Эдварда и оторвала его ноги от дна, затем вода запенилась вокруг камней и отнесла лодку от берега. Не раскрывая глаз, Эдвард забил руками, потом нащупал дно и оттолкнулся ногами, но по пути к поверхности врезался головой в дно лодки. Он дернулся вперед, запутался в клубке морской травы и через секунду наконец появился над водой, весь увитый бурыми водорослями. К тому времени лодка уже успела отплыть от грота ярдов на десять. Мокрый по пояс Лазарел стоял на камнях, склонившись над своим водяным человеком и, судя по выражению его лица, явно полагал, что Эдвард выбрал не лучшее время для купания.

— Хватай лодку, старина, — крикнул он, кивая на их прыгающую на волнах скорлупку. — Еще одна такая волна — и парня унесет в океан. Тогда без сети мы точно не обойдемся.

Эдвард подплыл к лодке, которая услужливо подалась ему навстречу, соскользнув вниз с волны, захлестнувшей риф. Загребая руками воду, чтобы остаться на плаву, Эдвард исхитрился вцепиться в лодку и принялся ждать следующей волны, которая должна была подогнать его к камням. При помощи волны он толкнул посудину вперед, встал на дно и взялся руками за борта, ощущая при этом, что ужасно промерз.

— Еще раз! — крикнул Лазарел, с натугой выпрямляясь с водяным человеком на руках.

Упершись ногами в дно, Эдвард толкнул лодку вперед и, затаив дыхание, снова ушел под воду с головой. Внезапно лодка дернулась и вырвалась у него из рук. Эдвард упал лицом вперед, сделал несколько гребков и вскарабкался на камень рядом с Лазарелом, который просто лучился от счастья. Тело водяного человека, немыслимо скрюченное, лежало на дне лодки между банками — существо запрокинуло голову, уставившись невидящими глазницами на солнце. Рука водяного человека легла на бинокль Эдварда, словно подводный житель намеревался взглянуть на утес.

— Мой мальчик, все замечательно, — торжественно объявил Лазарел. — Посмотрим, что скажет по этому поводу «Таймс»! — Профессор повернулся и осмотрел склон утеса. — По-моему, отсюда тебе лучше всего взять к западу. Это около пятидесяти ярдов. У обрыва ты, похоже, сможешь срезать. Там, где дубы почти спускаются к воде.