Василий Доконт - Мы зовём тебя править

- Почему я? А - ты?!

- А я удивлюсь, если не произойдёт ничего необычного…

- Есть кто дома?

Входная дверь, скрипнув, распахнулась, пропуская Михаловну - чтобы не вставать, когда вернутся гости, Василий не задвинул засов, а старушка, по старой деревенской привычке, сначала толкала дверь, а уж затем звонила, когда не удавалось открыть.

- Есть кто дома? - снова спросила она, переступая порог.

Василий не отозвался: зажмурив глаза, он притворился спящим - в надежде, что соседка уйдёт и не станет его беспокоить. Плохо он знал Михаловну.

Увидев его закрытые глаза, она неторопливо обошла обе комнаты, время от времени проводя пальцем по толстому слою пыли и неодобрительно покачивая головой. В тихом её бормотании Василий с трудом различал отдельные слова, но и их вполне хватило для понимания хода мыслей соседки:

- … один… мужчина… не жизнь… бестолковый…

Шагов старушки слышно не было, и Головин по бормотанию определял, на что она смотрит. Против ожидания, её внимание не привлекли ни меч с топором, ни монеты. Вскоре бормотание приблизилось к изголовью кровати, и лба страдающего короля коснулась прохладная рука Михаловны:

- Да ты, никак, болен, Васёк?

Головин вздрогнул и открыл глаза:

- А, Михаловна! Добрый день. Случилось что?

Ответом ему стали новые вопросы:

- Что ты бледный такой, Васечка? Может, скорую надо?

"- Что, влип, очкарик? - тут же добавила Капа, - То есть, влипли, сир? Как объясняться будете?"

"- Уж как-нибудь… А что - есть идеи?"

"- Есть, сир. Скажите ей правду…"

"- Не поверит и обидится, Капа. А ты не можешь сделать мне румяные щёки? Чтобы не был я похож на покойника?" - и ответил соседке:

- Ерунда, Михаловна. Просто лёгкое недомогание: то ли к перемене в жизни, то ли к дождю.

- Ох, уж эти мне дожди. У меня тоже суставы ноют. Но я - стара, а тебе, молодому, вовсе бы ни к чему. Да ты лежи, лежи, если так легче. А твои-то где?

- Город смотреть поехали. Чего им дома-то сидеть, - Василий поморщился, поймав себя на подражании соседке: всякие "твои-то", "дома-то" были не характерны для его речи - речи человека начитанного…

"-…и с "верхним" образованием, - тут же помогла Капа, - Про образование-то не забудьте, сир!"

"- Дразни короля, дразни. Додразнишься".

- Я, Вася, зашла спросить: не надо ли чего? Сготовить или постирать? Молодые мужчины - все безрукие, не способные к хозяйству…

"- Я и говорю - пацанва, - поддержала Михаловну Капа, - То ли дело, мы, женщины…"

"- Молчала бы, умелица"- и соседке: - Вы, Михаловна, не беспокойтесь, мы прекрасно справляемся сами…

- Вижу я, как вы справляетесь, - старушка ткнула под нос Василию запачканный пылью палец, - На улице и то чище.

Головин поднялся с кровати, стараясь унять дрожь в непослушных ногах. Капа стала румянить ему щёки и Михаловна отшатнулась от его вдруг побагровевшего лица. Пунцовой стала не только шея в расстегнутом вороте рубахи, но и руки Василия потяжелели от прилива крови, и он, с удивлением, уставился на красные, словно обваренные кипятком, ладони с растопыренными пальцами.

"- По-твоему, это румянец на щеках? - король всерьёз разозлился, - Ты издеваешься, что ли?"

"- Что Вы, сир! Как можно, сир! Разве бы я посмела, сир! - бархатный голос журчал, как ни в чём, ни бывало, - Я же только начала осваиваться с Вашим, сир, организмом. Возможны всякие накладки и недоразумения".

Василий не поверил в искренность этих оправданий, но не придумал, чем ответить на новую выходку Короны, и промолчал. Главной задачей он считал избавление от соседских услуг и начал потихоньку, вежливо и не заметно, напирать на Михаловну, оттесняя её ко входной двери:

- Спасибо, Михаловна, но не стоит беспокоиться. Честное слово - не стоит. Вам и в своём хозяйстве дел - невпроворот. Голодные куры квохчут, аж сюда слышно. Да и кабанчик… Слышите, как визжит?

- У меня нет кабанчика, Вася…

"- Скажите ей: пусть купит, сир, - не унималась Капа, - Вот, пусть, сейчас же пойдёт и купит!"

"- О, грехи мои тяжкие, - застонал король, - Я не выдержу этого долго!"

"- Мне ли не знать крепость Вашего, сир, организма, и вечную его толстокожесть? Выдержите, сир, выдержите. Для Вас это сущие пустяки".

Михаловна, похоже, подумала, что Головин окончательно спятил, и решила больше к нему не приставать:

- Я же так зашла, по-соседски. Не нужно, так не нужно.

И Василий, стоя в дверях, ещё некоторое время слышал её сокрушённое ворчание:

- Какой кабанчик? С чего он взял? Мерещится одинокому всякое…

Бывший Гонец сопротивлялся недолго - до первого магазина. Эрин умел быть и убедительным, и настойчивым.

- Ну, и какое же пиво будем пробовать? - маг тщательно изучал витрину, - Смотри, сколько названий.

- Пробовать, так уж все. Как же иначе узнать, какое пиво лучше?

И они начали пробовать.

- И орешки, орешки не забудь, - маг предоставил Эрину рассчитываться, что тот, с удовольствием, и делал. В отличие от Бальсара гном легко освоил десятичную систему в деньгах, и, почти, не путался при расчёте. Бальсар же никак не мог отрешиться от соргонской денежной системы, в которой было всего три вида монет: золотые, серебряные и медные, и где один золотой равнялся двадцати серебряным монетам, а серебряная - заключала в себе двадцать медных.

Несусветный прогресс рыночных отношений привёл к появлению в некоторых магазинах столиков для особо жаждущих клиентов, и соргонская парочка обосновалась за одним из них. По странной привычке нашего народа - все планы по устройству красивой жизни для сограждан выполнять наполовину - столик, конечно же, оказался стоячим, что не стало препятствием для дегустации земного пива.

Бутылки разных форм и размеров постепенно заполняли поверхность столика, и Бальсар стал задумываться о проблеме с избытком пустой посуды, не зная, как принято здесь поступать в подобных случаях. В затруднении маг пошарил глазами по окружающим и встретился взглядом со специально обученной, как раз - на подобный случай, личностью.

Внешности личность была загадочной. Тайной для мага осталась не только расовая принадлежность, но даже пол ему определить не удалось. Языковый барьер тоже никак не преодолевался, и те несколько слов, что услышал Бальсар, отложились в мозгу мага в виде задачи, не имеющей решения. Тем не менее, диалог каким-то образом состоялся, потому что бутылки со стола пропали по мановению Бальсарова ока.

Эрин, вернувшийся с новой партией бутылок, пустой стол воспринял, как должное, и в тайны, поведанные магом, вникать не стал. Таинственная личность пропала не менее загадочно, чем появилась, и две бутылки спустя Бальсар уже не мог с уверенностью сказать, что же было на самом деле.